Александр Прозоров - Воин мрака

– Эй, воин! – полушепотом спросили из темноты. – Воин, ты где?

– Здесь я, кто там?

– Князь повелел на посту тебя сменить, ратник. На пир кличет… – человек подошел ближе, и во мраке наконец-то удалось различить мальчишеское лицо.

Все правильно. Заорать, если что, может и ребенок. Крепкие воины ночью должны спать.

Найти место пирушки труда не составляло – единственное светлое место в городе. А вот искать свой мешок Олегу пришлось практически на ощупь. Улица стояла тихой и пустой.

Добравшись до срубленного у реки детинца, ведун постучал в ворота, был пропущен в калитку и оказался словно посреди светлого дня – пять огромных полыхающих костров заливали небольшой двор светом и теплом.

– Иди сюда, мой новый дружинник! – поднял кубок князь, сидящий на бревне меж двух костров, в окружении старших воинов. Старших в смысле по возрасту. На вид им было лет по пятьдесят. Лысые и бородатые, крупнотелые, в грубых куртках из странной толстой кожи, происхождение которой Олег так с ходу определить не мог. Возможно, тюленья или моржовая. Все же море рядом, морского зверя здешние жители били. Молодые безусые воины сидели в стороне, у других костров.

– Все спокойно на стене, княже. Нурманы еду готовят, потом укладываться будут.

– Илай, налей вина воину! – приказал правитель бьярмов. – Скажи мне, ведун Олег, как ты полагаешь, отобьем мы пришельцев али прорвутся?

– Коли дней десять выдержим, уйдут. Весна скоро, викингам нужно торопиться.

– Два месяца еще до весны, иноземец! – возмутился один из старших.

– Это для вас два месяца. – Олег принял из рук подошедшего паренька полный ковш пахнущего торфом темного вина, благодарно кивнул. – Для вас два месяца, а для них последние деньки. Они же на санях и телегах пришли, значит, и вернуться посуху должны. В смысле, пока лед не сошел. Причем не только здесь, но и там у них, во фьордах. А то недолго и в море на льдине уплыть. Нурманам уже сейчас трогаться пора, но они добычу почуяли, вот и рискуют.

– Ага, что я говорил? – торжествующе взмахнул кубком князь Гарнат. – Твое здоровье, ведун!

– Твое здоровье, княже! – поднял ответный ковш Середин, сделал несколько глотков. – Дозволь спросить, повелитель Бьярмии. Отчего в таком огромном городе так мало воинов? Мне кажется, больше двухсот дружинников здесь не наберется.

– Меня упреждали о нападении нурманов, иноземец. Донесли торговцы. Но сказывали, нацелились они на Старгород, что на Мезени стоит. Отсель пути больше полумесяца. Я туда почти всю дружину и отослал, дабы удержали. Тягло ослабил, припасами повелел запастись. А они, вишь, сюда ударили. Обманули!

– Ничего. Стены крепкие, люди у тебя еще крепче. А нурманов мало. Выстоим, не прорвутся.

Олег допил вино и опрокинул ковш, демонстрируя, что не осталось ни капли. Протянул пареньку. Тот убежал, но быстро вернулся, неся еще ковш и миску с рыхлым розовым мясом, из которого торчали тонкие рыбные косточки.

После третьего ковша у ведуна зашумело в голове, а набитый живот и без того направлял мысли Середина ко сну. Отправившись вслед на молодыми воинами, время от времени уходящими в дом, он нашел людскую, забрался там на свободные полати, подстелив под бок чью-то кошму и сунув под голову свернутый налатник, и провалился в сон.

Новый штурм викинги начали с рассветом, под прикрытием щитов волоча в пролом охапки валежника и поленья. Бьярмы сверху, со стены, пускали в них стрелы, опрокидывали кадки с водой. Но без особого успеха – щитов стрелы не пробивали, вода же и вовсе развеивалась в мелкие брызги, не причиняя вреда. Пользу могли бы принести падающие на головы нурманов ледяные глыбы, бревна, колоды – но после прошлого штурма часть стены над проломом прогорела. А сбоку ничего тяжелого до врагов было не добросить.

Главная борьба сейчас шла не на стене, а внизу – там, где с одной стороны люди разжигали огонь, а с другой – заливали укрепление водой.

Где-то с час невидимая битва шла без особого результата, но потом над местом пролома повалил белый пар. Поначалу просто густой, а потом еще и горячий. Бьярмы попятились, выплескивая воду издалека – нурманы же торопливо таскали и таскали охапки хвороста.

К полудню стена сдалась, и высокие языки пламени прорвались внутрь, быстро обжирая края бревен. Дальше все тоже произошло ожидаемо: нурманы ударили тараном, раскидывая выгоревшие куски бревен, полыхающий хворост и угли в стороны, прямо на дружинников, а следом внутрь ворвались самые крепкие из скандинавов: те, что были в кольчугах и колонтарях, с крепкими тополиными щитами и широкими мечами. Их встретили такие же опытные воины, завязалась сеча.