Юрий Иванович - Возвращение

– Тебе, Меченый, только осталось пройти на внутренний остров!

Хотя сам глазами так и косил в пространство между створок, намереваясь там что-то рассмотреть. Что удивительно, но и моё зрение не справлялось с густой темнотой, которая плотным саваном скрывала внутренности Планетария. Заинтригованный, я уже было шагнул вперёд, да рука, плотно держащая крииль за край, остановила на месте. Тут я и раскусил задуманное коварство: неужели хотят меня артефакта лишить?!

«Вигвам! – удержал я собственную ярость в мыслях. – С собой заберу!»

Но только выдвинул из приёмной щели, как створки стали смыкаться. Вставил – вновь разъехались. Попробовал повторить действия – те же результаты. Вот хитрющие кардиналы! Что, сволочи, удумали?!

Но ведь они не сообразили, что, когда у меня перед глазами образец, то я всё в отличие от храмовников прекрасно вижу. Я и Длань подобным образом обманывал, проследив, какая энергия и каким образом переправляется в неизвестность. Потом взамен подсунул фантомное изображение груана, да ещё и насыщенное силой, и впоследствии имел что пожелается.

А здесь аналогично поступить нельзя?

Присмотрелся, ещё с десяток раз повторил движения «сунул-вынул» и… ничего сложного не увидел. Ещё пара минут и несколько потраченных напрасно эрги’сов, которые я старался вставлять в щель, прикрывая её собственным корпусом от посторонних взглядов, и вот он, результат! Пятый или шестой мягун так и завис в приёмной щели, створки вновь раскрылись пусть и на узкое, но вполне для меня проходимое расстояние. А карточку я демонстративно спрятал опять во внутренний карман моего лёгкого камзола.

И лёгкой походкой двинулся ко входу. Дальше был цирк местного значения. Я-то уже хорошо научился понимать по мимике Хруста многообразные эмоции сумрачных тигров, так что прекрасно разобрался в кривляньях храмовника, обладателя крииля: презрение, недоверие, шок, алчность, восторг, недоумение, паника, страх, бешенство, ужас, растерянность и фатализм бесноватого стоика. В последнем, конечно, я уверен не был, но в любом случае еле удержался от смеха. Потому что убедился в действиях кардинала. Вначале он верил, что у меня ничего не получится с непонятными играми «засунул-вынул», затем он впал в ступор, оттого что я отошёл и карточку забрал с собой. Естественно, что после этого он решил, что надо створки закрыть, ведь предварительный план пошёл для него наперекосяк. И он стал выдёргивать свою карточку из щели опознавательного сканера. Да не тут-то было! Карточка не только не поддавалась, а окуталась защитным свечением, не давая острым когтям когуяра к себе даже притронуться. Естественно, что после короткой паники наступил страх, переходящий не совсем логично в лютую злобу, ну и напоследок моему врагу ничего не оставалось делать, как ждать моих исследовательских действий.

А я, с уверенностью, что меня внутри закрыть не сумеют при всем желании, стал протискиваться внутрь Планетария. Что характерно, Второй не смог пройти по привычке, частично пронзая твердые предметы, в данном случае толстенные створки, своей невидимой плотью. Ему пришлось становиться на ребро и буквально протискиваться за мной следом. Такое впечатление, что я даже ему помогал, с усилием протягивая за собой. Будь расщелина чуть уже, мешок-привидение никак не пролез бы.

За мной легко впорхнули все три супружницы, держа на изготовку свои метатели, а уже за ними – всего лишь два кардинала и несколько, точнее говоря, пять особей из числа свидетелей моего триумфа, то есть из отряда уважаемых представителей Иярты. И уже там, расположившись на овальной площадке двенадцати метров в длину, мы все замерли и стали осматриваться. К тамошней темноте надо было привыкать, да и не темнота это оказалась, а некое совершенно иное по составу и характеру освещение. Не знаю, как остальные, но я-то сразу почувствовал, как мои органы зрения интенсивно перестраиваются.

От площадки, где мы находились, и в самом деле к центру гигантского шара вела узкая тропинка, а точнее говоря, бетонный мостик. Упирался он в подобие возвышающегося и сужающегося кверху шпиля, обломки подобного я видел в раскрытой чаше первого исследованного мною храма. Только здесь всё было более массивное, добротное и целёхонькое. Сам шпиль возвышался на три метра и завершался площадкой диаметром метра в полтора. Похоже, основная его часть, вокруг которой обвивались выдолбленные в корпусе ступеньки, опускалась вниз, скрываясь чуть ниже уровня мостика в странной, маслянистой жидкости. Состав никоим образом не напоминал воду, и даже случайно упасть туда мне не хотелось почему-то.