Николай Ярославцев - Вождь из сумерек

– Леха!

В воздухе ощутимо запахло жареным. То бишь – мокрухой. Из-под спортивных курток появились стволы.

– И где только берут такие? Мы с «Макаровыми», а у них на руках – сплошной импорт. И заметь, Стас, не дешевый! Чтоб я так жил!

Бурлит в парне казачья кровь, бьет в бесшабашную Лехину голову. Ему бы шашку в руку да буланого коня, да чтобы ветер в ушах свистел. А так ветер свистит пока преимущественно только в Лехиной башке.

Взвыли сирены.

– Вот и маски-шоу! Протокол готов к подписанию.

Железные нервы у Лехи. А язык! Порой сам бы вырвал. И под каблук!

А на стажировку в отдел пришел весь из себя чистенький и опрятный. Все пытался в отделе найти горячее сердце и чистые руки, согласно заветам железного Феликса. И что там еще сказано? Холодный ум? Эх, жизнь!

Над пустырем прокатился первый выстрел.

– Это что там за отморозок? – Леха привстал на колено и приготовился к броску. – Стас, так все царство небесное проспим. Благодарностей не достанется.

– Лежи, торопыга, – успокоил его Стас. – Наслаждайся природой. Наше от нас не убежит, как бы сильно этого ни хотелось. Смотри, какой вечер. К тому же река рядом. А небо?

ОМОН работал, как на учениях: «калаш» в зубы, прикладом по загривку.

– Мордой в землю! Ноги раздвинуть. Руки на затылок!

Хоть в новостях по телику показывай.

Несколько братков прорвали оцепление и гигантскими прыжками бежали на них. Прорвутся к реке, а там – ищи-свищи…

– Леха!

Прыжком отлепился от земли. Ударил всем телом в грудь набегающего братка. Перевернул на брюхо. Браслеты щелкнули на запястьях.

Прогремел еще выстрел.

– Леха, берегись!

Но Леха и сам видел, что у братка в руке «ТТ». А эта машинка любой бронник пробивает. Упал на землю. А пока вставал, браток мимо шмыгнул и был таков.

– Все, Стас. Ушел, отморозок, в пещеру. Сейчас со страху, гад, будет на каждый шорох палить, пока всю обойму не выпалит.

Насчет пещеры, правда, громко сказано. Какая там пещера! Нора и грот, метров двадцать длиной. И еще – несколько отнорков тупиковых. Но пацанов в свое время, да и его самого, пещера эта манила так, как сейчас и игровые залы с однорукими бандитами не заманят. Каких чудес только не рассказывали в прежние пионерские времена о тайнах пещеры. Будто и монахи там скрывались при неизвестно каком царе-батюшке. И Пугачевский атаман Чур или Чир, уходя от погони, остановился в них на короткое время, чтобы награбленное золото спрятать. Позднее страсти поутихли. А сейчас даже подрастающие поколения окрестных домов не заглядывают сюда. Пряталки забыты. В войну или казаки-разбойники не играют. Настоящей войны до колик в животе хватает. Даже бомжи почему-то обходят ее своим вниманием. Поэтому вход в пещеру зарос диким бурьяном. И продираться сквозь сплошной репей и матерый татарник, или как его там по научному зовут, даже за золотом пугачевского атамана – охотников отыскать практически невозможно.

Пока Стас ждал омоновцев и предавался воспоминаниям о нелегкой судьбе пещеры, Леха уже скрылся в непролазных зарослях.

– Куда, придурок? – крикнул он, совершенно не надеясь, что напарник услышит его, и кинулся следом.

Протиснулся в узкую щель и сразу шагнул в сторону, одновременно обшаривая взглядом пещеру и пытаясь отыскать своего беспутного напарника. В пещере было темно, но света вполне хватало, чтобы, передвигаясь, не спотыкаться.

– Леха, ты где? – негромко позвал недовольный голос. – Не кричи. А то этот отморозок и здесь палить начнет. Эй, братан! Не вздумай стрелять! Мало того, что статью схлопочешь…

Договорить Леха не успел. На голос прогремело сразу несколько выстрелов. В замкнутом пространстве пещеры звук их ничуть не слабее, чем выстрелы орудия главного калибра какого-нибудь крейсера.

За спиной послышался слабый шорох. И сразу же загрохотало. Стас, не раздумывая, прыгнул вперед, поскользнулся на покрытом густой жирной глиной камне и растянулся на дне пещеры. И тут же кувырком – прочь от сыплющихся сзади камней, туда, где должен бы стоять Леха.

Щелкнула зажигалка в глубине пещеры. Мелькнул огонек сигареты.

«Не нервы, а стальные канаты у парня, – подумал Стас и двинулся на огонек. – Хоть бы заматерился для приличия, как и подобает настоящему оперу».

Такое понятие, как тьма непроглядная, было здесь совсем не уместно, поскольку могло внушать еще кое-какие оптимистические надежды. А сейчас же не было ни малейшей надежды разглядеть даже кончик собственного носа. Обвал намертво закупорил пещеру, лишив ее единственного источника света.