Иван Иванов - Любовь и хоббиты

– Прекратить клоунаду! – заорал я и начал махать документами. – Я – новый агент, у меня настоящее задание, и вы не смеете меня трогать! Понятно вам?!

– Ты кто такой? – мелкого обступили удивленные коллеги в белых халатах, их плечи слабо подергивались, многие сдерживали приступы смеха.

– Я – Боббер! Меня прислал шеф, я должен быть в Скандинавии сегодня, это чистая правда!

– Ну тогда иди сюда, если это чистая правда! Гы-гы-гы-гы-гы!!!

Они медленно расступились, дали войти, но сразу вновь обступили меня. Бумажка с описанием задания долго ходила по рукам, вызывая букеты шуток и взрывы хохота. Много обидного наговорили горбатые товарищи в белых халатах. Прежде чем приступить к отправке, они протащили меня по всем кабинетам, показали каждому сотруднику, подробно обсудили с каждым мое задание, особенно легенду (помните, наверное, «лесная тварь без роду и племени…»); все это было до жути обидно и несправедливо.

Похоже, гоблины увидели во мне удобный случай расквитаться за все неприятности, доставленные им хоббитами со дня открытия лаборатории, а я, если уж на то пошло, приходил сюда от силы раз пять, возможно семь, но не больше десяти, и почти не пакостничал. Почти.

Интеллектуалы Базы. Чтоб им вечно пить кофе «три в одном» вместо свежемолотого и печеньками давиться. Предлагали мне сдать задание, пока не поздно. Называли крысой. Дразнили баранками, кусали, глотали их и запивали мятным чаем из круглых чашек. Распахнули дверь в совершенно пустую круглую комнату и не дали туда войти, разрешая только смотреть.

ОНИ БЫЛИ УЖАСНЫ!

Я хотел возмущаться и топать ногами, но их было море, они поливали меня мерзкими шутками про хоббитов, брызгали слюной и хрюкали. Я хотел кричать: «Делайте свое дело, бараны!», а они передавали меня на потеху следующему коллективу. Я хотел орать: «Руки прочь от хоббита, идиоты!», а они взрывались многократным гоготом и щекотали меня под мышками. Гоблины отвратительны. И тут к моей радости один горбоносый товарищ поперхнулся. Уминал одну круглую печеньку за другой, и тут нате вам – перестарался. Кха! Кха! Кха! Он задыхался и кашлял, тыча в меня кривым пальчиком. Все стали его спасать, и тогда издевательствам пришел конец. Аминь.

Обжору увезли в больницу, а меня выкинули в телепортационную камеру. Я просидел там минут пять в тишине; шлюз открылся, забежали два коротышки и накрыли меня мусорным ведром. Оно было полное: объедки, бумажки, плевки – отвратительно!

– Это тебе в дорогу! – бросил кто-то из них.

Шлюз сомкнулся. Я плакал, не имея возможности видеть мигающие сигнальные лампочки, ведро натянули по самые плечи. Вот так началась моя первая отправка на задание.

В пространственно-временном континууме ваши мысли (если они есть) заостряются и вытягиваются; думать легко и приятно, особенно о важных вещах вроде смысла жизни; я думал о смысле жизни хоббитов на Базе. Сложный вопрос. Наверное, нас подобрали с Земли по ошибке, но шеф добрый, вот мы и расплодились; интересно, как долго он будет нас терпеть? Думаю, недолго. Если поймать ворующего или уносящего краденое хоббита и сказать ему об этом (о том, что он испытывает чужое терпение), воришка искренне обидится и еще долго будет считать себя оскорбленным.

«Что? – встрепенется хоббит, крепко прижимая к груди узелок с чужим добром. – Путаемся под ногами? Срываем работу? Причиняем убытки? Ха! А что нам, уважаемый, в носу ковырять? Путаемся – значит, надо, вы работайте себе на здоровье. Дайте нам украсть свое и живите спокойно, а насчет убытков как вы хотели? Лес рубят – белки орут».

К счастью, в промежутке между мирами из ведра исчез весь мусор: распался на атомы. Сразу по прибытию я избавился от подарка гоблинов – ведро с грохотом запрыгало по мерзлой, каменистой земле. Воняло паленой шерстью и звериной мочой: шерсть, конечно, моя, а за второй аромат спасибо лисе. Встретились мы, что называется, нос к носу. Хищница рычала и пятилась, не сводя офигевших глаз с моей импозантной финской шкуры. Я приветствовал бедное животное; как мог, объяснил свое появление, извинился. Рыжая внимательно слушала меня, пока была в ступоре, затем очухалась – и в кусты.

Дремучий хвойный лес зарылся в одеяло ночи, макушки сосен разрывали небо, а меня разрывало от любопытства. Я похлопал себя по груди – определитель кровососущих, слава свежему печеночному паштету, лежал во внутреннем кармане, хоть за это Юдаашу спасибо, карман без дырки предусмотрел. Нормальный парень Юдааш, хоть и гоблин, дело свое знает, не злой, а что страшный, так он не виноват. Я попрыгал на одной ноге, затем на другой, выдохнул облачко пара и зарычал: «Бррррррррррррррррррррррррр!».