Елизавета Дворецкая - Битва колдуньи. Сага о мечах

Ладонь его почти онемела, до бесчувствия крепко сомкнутая на плотном горячем древке. Копье Властелина! Если не оно победит великана, то поможет только Мйольнир!

Рука сама взметнулась, выводя молнию на воздушную дорогу; Торбранд с силой метнул копье в темную тучу, нависшую уже над самой ложбиной. С низким гудением копье прочертило пространство, как будто распарывая воздух, и ударилось о широкую грудь великана. Раздался звон, треск… Великан пошатнулся, но устоял на ногах, а копье упало на землю, переломленное посреди наконечника.

Торбранд замер, не веря своим глазам. Для него Властелин Битв и его оружие были несокрушимы. Как же так? Забыв, как опасно предаваться растерянному раздумью на поле битвы, Торбранд зачарованно смотрел туда, где скрылись среди каменной россыпи обломки копья.

И вдруг перед его взором возникло серое туманное облако; оно было больше гор, больше великана, оно заполнило весь мир. Мгновенно в нем проступила высокая фигура старика, мелькнула белая борода, сверкнул из тумана единственный глаз. Горячий плотный ветер обдул лицо Торбранда, мелькнули удивленные лица валькирий.

«Заклятье! – зазвенел и раскатился над миром голос Властелина. – Цепь Глейпнир! Корни гор!»

«Корни гор… Корни гор…» – на разные голоса повторяли ближние и дальние скалы, валуны, морской берег и даже далекий дуб с висящим на нем телом жертвы. Еще не осознав всего целиком, Торбранд уж знал, что его чудесное оружие погублено запретом, который он нарушил.

Но исхода Битвы Конунгов уже ничто не могло изменить. Хродмар, до удивительного бесчувствия не боявшийся великана, снова устремился вдогонку за Стюром. Позади бежали близнецы Сёльви и Слагви, привыкшие везде следовать за ним, а за ними бросились другие.

Великан замер, оглушенный ударом, и сам стал похож на гору. Стюр конунг с двумя десятками хирдманов входил в лощину. Он сумел взять себя в руки и преодолеть страх перед великаном, зная, что у моря остался непримиримый враг.

– За ним! – сипел и хрипел Хродмар, сорвавший голос и не заметивший этого в грохоте битвы. – Не дать ему уйти!

– Что ты застыло, чудовище! – дико визжала Хёрдис, прыгая на плече великана и колотя его по уху и по шее, в кровь обдирая ладони. – Ты заснул! Я сейчас спрыгну и убегу от тебя! Пусть меня растерзают фьялли! Ты не камень, ты жеваный клочок мха, ты крысиная чума, ты болотная лихорадка! Твой меч тебя стыдится!

– Нет, я не заснул! – как пьяный, пробормотал Свальнир, постепенно приходя в себя. – Я сейчас…

– Не дай Троллю догнать квиттов! – исступленно кричала Хёрдис, до острой боли жалея, что не может отобрать у великана его силу, как отбирают оружие у неспособного сражаться, и вступить в схватку. – Не пускай их сюда! Стюр – мой, ты слышишь! Мой!

– Сейчас… – неразборчиво гудел великан, и до людей его голос долетал как грохот камнепада. – Сейчас я все сделаю…

Шатаясь, он шагнул к лощине. Кучка людей, похожая на стайку черных муравьев, уже заползла в долину, миновав узкий проход между горами. Они были почти под ногами у Свальнира, но шустрыми живыми зернышками катились к сосновому лесу, стараясь держаться подальше от живой горы. Обожаемое «сокровище» не велело никого топтать, поэтому Свальнир осторожно шагнул и вгляделся, моргая. Новая волна черных муравьев бежала от равнины к проходу между горами. «Не пускай их сюда!» – велело «сокровище».

Тогда великан взялся руками за вершины обеих гор, поднатужился и сдвинул их вплотную одну к другой.

Грохот камня и стон земли были слышны за несколько дневных переходов, а тем, кто был по обе стороны от сдвинутых гор, показалось, что настало Затмение Богов: «Солнце черно, и земли канули в море». Только огня, лижущего небо, не хватало для полноты предсказания.

Земля дрогнула под ногами, словно в глубине ее проснулось чудовище, рвущееся на свободу; разом померк свет, камни и глыбы земли летели во все стороны, поднялась туча пронзительно-холодной пыли и каменной крошки. Она забивалась в глаза, в нос, не давала вздохнуть, а уши закладывало от дикого грохота.

Когда грохот поутих и сменился быстрым шорохом осыпающейся земли и гальки, Торбранд конунг очнулся. Он лежал лицом вниз, наполовину присыпанный комьями мерзлой земли и камнями, и все это давило на него ледяной могильной тяжестью. Во власти животного страха конунг стал отчаянно выдираться из-под земли. Кто-то помог ему, поставил на ноги.

Протерев краем ладони лицо, Торбранд глянул вперед, моргая и не в силах сразу поверить, что видит все это наяву. Перед ним, там, где какие-то мгновения назад был узкий проход в долину с темнеющим лесом на склонах гор, стояла плотная каменная стена. Горы по сторонам бывшей лощины сделались ниже, но их склоны и вершины состояли из свежих острых и крутых обломов и стали непроходимы. Еще был виден шов между двумя горами, и вдоль этого шва свисали обломанные стволы сосен, похожие на сухие травинки.