Джо Аберкромби: Полукороль

Мать Гандринг поманила вперед мать Ярви и дядю Одема, чтобы они дали свое благословение, положив руки на узел. Дядя единственный казался счастливым от того, что находится здесь. Затем она с усилием подняла свой посох — сверкнули трубочки и веточки из того же металла, что и Черный Стул — и выкрикнула:

— Они помолвлены!

Так что это случилось. Мнения Исриун никто не спрашивал, как и мнения Ярви. Похоже, мнением королей мало кто интересовался. Мнением этого уж точно. Публика — сотня или больше власть имущих — сдержанно поаплодировала. Мужчины — главы некоторых величайших гетландских семей, с позолоченными навершиями мечей и пряжками — одобрительно ударяли себя в широкую грудь. На другой стороне зала женщины вежливо похлопывали пальцами по надушенным ладоням; их волосы блестели от свежего масла, и на лучших цепочках, украшенных драгоценными камнями, висели ключи от семейных кладовых.

Мать Гандринг размотала священную ткань, и Ярви освободил здоровую руку, липкую, розовую и зудящую. Дядя сжал его за плечи и сказал на ухо: «Молодец!», хотя Ярви не делал ничего, лишь стоял и пел какие-то обещания, которых почти не понимал.

Гости вышли, и Бриньольф с громким хлопком закрыл двери зала, оставляя Ярви и Исриун одних наедине с богами, Черным Стулом, тяжестью их неопределенного будущего и океаном неловкой тишины.

Исриун мягко потерла руку, которой держалась за Ярви, и посмотрела на пол. Он тоже смотрел в пол, хотя ничего интересного там не было. Потом прокашлялся. Поправил пряжку ремня с мечом, который висел все еще непривычно. Подумал, что так будет всегда.

— Прости, — сказал он, наконец.

Она посмотрела вверх, ее глаза засияли в тяжелой темноте.

— Почему ты извиняешься? — затем вспомнила и неуверенно добавила, — мой король.

Он чуть не сказал: «Потому что у тебя в мужьях будет наполовину мужчина», но остановился на:

— За то, что тебя передают в моей семье, как кубок на празднике.

— На празднике все счастливы получить кубок. — Она чуть горько улыбнулась. — Это я должна извиняться. Представь меня королевой. — И она фыркнула, словно никогда не слышала более глупой шутки.

— Представь меня королем.

— Ты и есть король.

Ярви моргнул, услышав это. Он был так увлечен своими недостатками, что даже не думал, будто она может думать лишь о своих. Как часто бывает со страданиями других, эта мысль заставила его почувствовать себя немного лучше.

— Ты управляла хозяйством своего отца. — Он посмотрел на золотой ключ, висевший на ее груди. — Это не так уж мало.

— Но королева отвечает за всю страну! Все говорят, что у твоей матери к этому дар. Лаитлин, Золотая Королева! — она произнесла это имя, как заклинание. — Говорят, у нее тысячи и тысячи связей, что долг ей — предмет гордости. Говорят, среди торговцев ее слово ценится дороже золота, потому что золото может подешеветь, а ее слово никогда. Говорят, некоторые торговцы на дальнем севере перестали молиться богам и поклоняются ей. — Она говорила все быстрее, покусывала ногти, терла одну тонкую руку о другую, ее глаза были широко открыты. — Ходят слухи, что она откладывает серебряные яйца.

Ярви засмеялся.

— Я точно уверен, что это чепуха.

— Но она строила амбары и проводила каналы. И заставила распахать новые земли. Так что теперь никогда не будет голода, из-за которого раньше людям приходилось тащить жребий, чтобы узнать, кто должен искать новый дом за морем. — Исриун говорила, а ее плечи поднимались, пока не остановились на уровне ее ушей. — И люди стекаются в Торлби со всего мира, так что город утроился в размерах, и пришлось сломать его стены, а твоя мать построила их заново и снова сломала.

— Это так, но…

— Я слышала, у нее есть грандиозный план чеканить все монеты одного веса, и эти монеты будут ходить по всем землям вокруг Расшатанного моря, так что каждая сделка будет совершаться с ее лицом, делая ее богаче Верховного Короля в Скекенхаусе! Как я… смогу? — Плечи Исриун опали, она задела ключ на ее груди, и тот закачался. — Как могут такие, как я…

— Всегда есть способ. — Ярви схватил ладонь Исриун, прежде чем она смогла бы снова отправить в рот исчезающие ногти. — Моя мать тебе поможет. Она же твоя тетя, так ведь?

— Она поможет мне? — вместо того, чтобы вытащить руку, она ею притянула его поближе. — Твой отец, возможно, был великим воином, но думаю, он был менее страшным родителем.

Ярви улыбнулся, но не стал отрицать.

— Тебе повезло больше. Дядя Одем всегда спокоен, как стоячая вода.