Джозеф Дилейни - Седьмой сын

Я не доверял Алисе и не хотел, чтобы она знала о моем плане, поэтому подождал, пока она не закончит готовить цыпленка и не уйдет из кухни.

Я достал соль и сразу же пошел в мастерскую отца. Там я быстро нашел что искал. На полке под станком лежало множество инструментов, и я выбрал самую большую и острую пилу – когда я был ребенком, ее называли «фальшивой ведьмой». Я мог произносить слово «ведьма», только когда говорил о пиле, иначе мне бы не поздоровилось. Я стал пилить старое железное ведро, и визжание пилы отдавалось у меня в зубах. Но вскоре раздался более громкий звук – визг умирающей свиньи, первой из пяти.

Я знал, что Мамаша Малкин может быть где угодно, и если она еще ни в кого не вселилась, то точно скоро выберет жертву. Надо было все время быть начеку и не расслабляться. Но, по крайней мере, теперь у меня будет чем защититься.

Джек хотел, чтобы я помог мяснику, но я все время находил повод отказаться – я говорил, что как раз заканчиваю одно дело или начинаю другое. Если придется работать с Рылом, то я весь день буду вынужден провести с ним и не смогу наблюдать за остальными. В этот раз я был просто гостем, и Джек не мог твердо настоять на своем, хотя ему очень хотелось.

В конце концов после обеда, хмурый и раздраженный, он был вынужден сам помогать Рылу. Я только этого и ждал: работая возле сарая, Джек постоянно находился у меня на виду. Я то и дело придумывал предлог отлучиться и навестить Элли или Алису – ведьма могла вселиться в любую из них. Если это будет Элли, то шанс спасти ребенка очень мал, потому что девочка все время или у нее на руках, или спит в кроватке рядом.

Я держал наготове соль и железные опилки, но не знал, хватит ли их. Лучше всего было бы воспользоваться серебряной цепью, пусть даже самой короткой – это лучше, чем ничего. Когда я был маленький, я как-то подслушал, как папа и мама говорили о маминой серебряной цепочке. Я никогда ее не видел, но она могла быть где-то в доме, может, даже в чулане под чердаком, который мама всегда запирала на ключ.

Зато их спальня была не заперта. Обычно мне не разрешали туда заходить, но сейчас это не имело значения. Я покопался в маминой шкатулке с драгоценностями: броши, кольца, но цепочки среди них не было. Я обыскал всю комнату, рылся в ящиках, сгорая от стыда, – но что мне оставалось делать? Мне нужно было найти ключ от чулана, но я его не нашел.

Тут я услышал звук тяжелых шагов Джека – он поднимался по лестнице. Я замер, едва смея дышать, но брат зашел в свою комнату на пару минут, а потом опять спустился вниз. Я прекратил бесполезные поиски и пошел проверить, как остальные.

В тот день воздух был прохладный и в нем царила безмятежность, но когда я проходил мимо сарая, поднялся слабый ветерок. Солнце садилось за горизонт, наполняя все вокруг уютным теплом, – завтра будет хорошая погода. Перед сараем вниз головой на крюках висели три заколотых свиньи – с них только что содрали шкуру, и с последней еще стекала кровь. Рыло, стоя на коленях, пытался совладать с четвертой, которая отчаянно боролась за свою жизнь. Трудно сказать, кто из них визжал громче.

Джек, в запачканной кровью рубашке, злобно посмотрел на меня, но я прошел мимо и даже улыбнулся. Работа шла полным ходом, но дел еще оставалось много, поэтому, скорее всего, они закончат ближе к ночи. Никто не спотыкался и не падал, и я не мог догадаться, в кого же вселилась ведьма.

Через час стемнело. Джек и Рыло развели костер, который отбрасывал пляшущие тени по всему двору, и продолжали работать.

Все началось, когда я пошел в сарай за мешком с картошкой…

Кто-то отчаянно закричал, и этот крик был наполнен ужасом. Кричала женщина, с которой, по всей видимости, произошло что-то страшное.

Я бросил мешок на землю и кинулся к сараю, но вдруг словно прирос к земле, не в силах поверить своим глазам.

Элли стояла в двадцати шагах от меня, вытянув руки, и кричала так сильно, будто ее подвергали страшным пыткам. У ее ног лежал окровавленный Джек. Сначала я подумал, что Элли кричит из-за него, но она кричала из-за мясника.

Рыло повернулся ко мне, будто давно с нетерпением ожидал моего появления. В левой руке он по-прежнему держал свой острый нож, которым забивал свиней. Я застыл в ужасе, когда понял, почему кричала Элли: в правой руке Рыло держал ее малышку.

Сапоги мясника были залиты кровью убитых животных, и она еще капала с его фартука. Рыло поднес нож к младенцу.

– Подойди ко мне, мальчишка, – позвал он меня. – Иди сюда, – и захохотал.