Терентий Гравин - Азарт

Вот и сейчас: лежу вроде как на кровати, мои глаза открыты и смотрят в стену. А я, словно вор, пытаюсь выглянуть в мир, подсмотреть, что там творится. Если правильно интерпретировать появление в моем поле зрения края серого медицинского халата, меня либо подкармливают внутривенным питанием, либо попросту меняют утку. Ну да, как это ни прискорбно, но и естественные процессы очищения организма мне тоже неподвластны. Хотя есть плюс: до меня очень редко доходит понимание моей полной беспомощности, поэтому я стараюсь не заморачиваться на таких бытовых казусах.

А вот послушать, о чём говорят санитары, – просто необходимо. Их слова, порой полные цинизма, а то и презрения к пациенту, всё равно являются чуть ли не единственным мостиком, связывающим меня с остальным миром.

Как можно быстрей стараюсь обрести состояние полного покоя и ввожу сознание в расслабляющую медитацию. За свою жизнь я каких только религиозных взглядов и научных течений не придерживался. Изучал глубоко, только вот бросал быстро и, как правило, всегда разочаровывался. Но медитировать, впитывая прану через чакры, научился лихо. Опять-таки откровенно насмехаясь и над самим понятием о чакрах, и над теми, кто о них с умным видом рассказывает, при этом заболевая и умирая, как и все остальные обыватели.

Получилось. Вначале словно издалека, а потом всё отчётливее слышу разговор местных медбратьев:

– …мало ли что рассказывают! – ворчал один недовольно. – Любого психа надо лечить успокоительным и относиться к нему как к дикому, опасному зверю. Иначе без головы останешься!

– Это ты зря так кидаешься в крайности, – рассуждал его более спокойный и, судя по голосу, несколько более старший товарищ. – Всё-таки случаи излечения происходят, люди возвращаются в общество и довольно сносно в нём адаптируются.

– Ха! Неужели ты веришь, что, к примеру, данного дурика можно вылечить? Ты вспомни, что он недавно со своей палатой сотворил. Как по мне, я бы таких сразу усыплял и средств на него не тратил.

– Экий ты прыткий! Во-первых, средства не твои. Чего тебе их жалеть? А во-вторых, если всех дуриков усыплять, то клинику закрывать придётся. А где тебя, такого идиота, ещё на работу примут?

– Эй! Ты за словами-то следи! – не на шутку обиделся первый санитар. – Сам-то чего доцентом в академии наук не работаешь? Мозгов не хватает? Или они у тебя только для ухода за такими вот буйными заточены?

– Любую работу надо любить, – примирительно продолжил второй. – Да и человек этот перед тобой не виноват. Представь только на минутку, что он твой брат или отец… А-а! Вот то-то же!

Некоторое время царило молчание, а стена в моём поле зрения вздрогнула, потом поехала в сторону, и мне представилась возможность рассмотреть мраморный плинтус. Видимо, тело передвигали, мыли, возможно, делали массаж, чтобы не было пролежней. А я от всей души мысленно сочувствовал тяжкому труду этих санитаров. Всё-таки, в самом деле, мужики рисковали своими головами. Сам как вспомню сцену крушения палаты и попытку выбить решётку – вздрагиваю. Конечно, не телом вздрагиваю, а неким подспудным естеством.

Но… Кажется, дернулся я не только мысленно, потому что голос молодого санитара прозвучал тревожно:

– А чего это он дёрнулся?

Ого! Неужели моя внутренняя иннервация [3]пробила себе дорогу наружу?

– Не обращай внимания, – успокоил второй санитар коллегу. – У него частенько такие конвульсии. Но к буйству они не приводят.

– Уверен? – Ответа не последовало, зато желание поспорить не исчезло. – Всё равно я этой глупости понять не могу: возводить для дурика такую универсальную палату с дорогостоящим оборудованием, чтобы он в «Тетрис» мог поиграть? Ну не абсурд ли?

– «Тетрис» – только вначале. Потом игры станут усложняться, тело вообще в кокон полного жизнеобеспечения уложат.

– Вот! Именно это я и хотел от тебя услышать. Представь, что лечение прошло успешно и клиент выздоровел. Что случится после этого? Да всё просто, как трамвайная рельса! – возбуждённо выплёвывал он. – Всех психов положат в такой же точно кокон, все станут счастливы, клиника закроется, а мы – останемся без работы.

Его товарищ слушал рассуждения и смеялся:

– Опять ты впадаешь в крайности. Эта новинка создана лишь как один из методов лечения от психического расстройства. Предназначен только для взрослых, побывавших в катастрофах или перенесших невыносимый для их сознания психологический стресс. Разве у нас тут таких много? Этот да ещё парочка. И не факт, что они излечатся… Так что поверь мне, работы нам хватит до самой пенсии.