Сергей Малицкий - Тень Лучезарного

…Они все сделали быстро. И не потому, что широкая плеть подрагивала в руках их надсмотрщика. Каждая знала, что ужасный конец неизбежен, но каждая надеялась на чудо, потому что только в этой надежде можно было укрыться от безумия. Неизвестно, какого чуда они ждали, уж во всяком случае не внезапного чувства, которое могло бы преобразить зверя, но каждый день среди тихих, наполненных животным страхом разговоров главной темой было одно – даку такие же люди, и им свойственно испытывать те же чувства, что и людям. Наложницы пересказывали друг другу сотни выдуманных историй о благородных даку, перебивали друг друга, заучивали сказки и уверялись в их подлинности, словно были их свидетелями. Поэтому и единственная среди них дакитка так заинтересовала прочих. К ней подступились в первый же день, окружили кольцом, и принцесса, поняв, что отмолчаться не удастся, окинула несчастных холодным взглядом и сказала, что знала многих даку, а у одного даже бывала в гостях. И что у того много детей дакитов, а жена его обычная женщина, руфка.

– Значит, можно, можно? – восхищенно зашептали страдалицы, но принцесса только помотала головой.

– Нет.

– Почему?

Они были готовы ее растерзать.

– Телох – не даку, – проговорила принцесса. – Он зверь в облике даку. Телох – это смерть.

– Правильно, – выговаривал ей евнух, охаживая принцессу ремнем в первый раз, – Телох – это смерть. А я – это боль. И придерживай язык, нечего болтать. Тут уши и у стен, и у шеста, и даже у шнура, что зашнуривает полог. Поняла?

Ничего не ответила принцесса, только одернула платье и на мгновение показала над нижней губой острия клыков.

– Ты угрожаешь мне? – задохнулся то ли от удивления, то ли от смеха евнух.

– Я убью тебя, – прошептала она чуть слышно. – Если выживу.

Он уже замахнулся, чтобы протянуть ремнем поперек скуластого лица, но сдержался. Последние слова остановили. Девчонка явно была готова к смерти. Ну, уж хотя бы с нею проблем не будет, не придется отпаивать успокаивающими травами и нести на усладу великого тана на плече. Эта пойдет сама.

– Не выживешь, – покачал он головой и, ловя лопатками странный холод, поползший вдоль позвоночника к усеченной плоти, отбросил ремень в сторону.

Теперь принцесса сидела на одной из лошадей и, несмотря на опаску евнуха, явно не собиралась совершать попытку к бегству. Она ехала навстречу собственной смерти. И держалась так, словно хотела запомнить собственную смерть навсегда.

– Не дрожишь? – окликнул принцессу евнух. – Как там тебя зовут? Эсокса Гиббер? Думаешь, Телох захочет породниться с правителями Даккиты?

– Зачем? – обратила она на евнуха холодный взгляд. – Зачем ему родниться с кем бы то ни было, если вся Анкида, вся Ки катится в пропасть? Теперь значение имеет не родство, а только смерть. Ты боишься смерти, евнух?

На мгновение ему показалось, что это не он ведет вместе с десятком ордынцев лакомых девок на растерзание в логово ужасного зверя, а она, вот эта хрупкая девчонка, направляет его к собственной смерти.

– Плетей, – прошипел евнух в бешенстве. – Плетей получишь столько, что сидеть не сможешь! Сегодня же, если Телох тебя не выберет!

– Выберет, – позволила она себе улыбнуться. Или даже не так. Она улыбнулась. Так легко, словно и не собиралась умирать ни сегодня, ни завтра, никогда. И холод снова прокатился по спине евнуха.

Магических башен на площади не было. Вместо них из камня торчали закопченные огрызки стен, пахло кровью, нечистотами и паленой человечиной. Разодранных на части, искалеченных тел было разбросано по площади больше, чем разлетевшихся камней из обрушившихся строений. Женщины негромко завыли.

– Тихо! – зарычал евнух, обернувшись, и повел обезумевший от страха отряд в сторону, огибая развалины и выбираясь к северной части площади, где уже стояли два огромных шатра. Телох высился между ними, и один из двух его помощников, уступающий ему ростом не более чем на ладонь, Каб тоже был здесь. И всюду, вокруг на лошадях, у костров, раненые и бодрые, уставшие и здоровые роились манны и даку, словно только что вышедшие из битвы, и те из шаманов, что выжили после взятия колдовских башен.

– На колени! – прошипел евнух, придерживая лошадь и сползая с нее в полусотне шагов от шатров. – На колени, мерзавки!

Зашелестели юбки и халаты, захрустел камень и лед под округлыми коленями. Негромкий вой затих, остекленел в глотках.

– А ты? – прохрипел, почти прорычал утробно Телох.