– Ты напугал мою лошадь!
Ветер затанцевал с извиняющимся видом – можно было подумать, он и впрямь чувствует себя виноватым. Кар шагнул к Тагрии за миг до того, как грифон догадался подтолкнуть его клювом.
– Прости за лошадь, малышка.
Она вскочила, когда увидела Ветра – да так и осталась стоять, бледная, с пылающими щеками. Ягоды из подола высыпались в траву. Под мешковатым платьем угадывался небольшой, но уже заметный живот.
– Тагрия. Куда ты едешь?
– Домой. Куда еще?
– В деревню? Что ты собралась делать там одна?
Тагрия с вызовом вскинула голову:
– Ты думаешь, я не справлюсь?!
– Я думаю, нет ничего, с чем бы ты не справилась, малышка, – искренне сказал Кар. – Но деревня неподходящее место для тебя, к тому же с ребенком…
– Ребенок родится только зимой, – перебила она. – У меня хватит денег нанять рабочих починить дом, а потом я уж как-нибудь проживу. И не думай, будто бы что-то там мне должен! Я взрослая, я…
Говоря, она взмахнула руками, будто защищалась, и Кар увидел его – золотой перстень с крупным зеленым камнем в форме звезды, подаренный когда-то матерью. Простое серебряное колечко удерживало его, не давая соскользнуть с тонкого пальца баронессы Дилосской.
Почему-то все стало ясным только теперь, как будто блеск изумруда проделал дыру в мрачном занавесе, и сквозь нее наконец-то пробился свет. Кар так и не смог потом вспомнить, что говорил, стоя коленями на раздавленных ягодах и прижимая к мокрому лицу ее руку с перстнем. Помнил лишь, как Тагрия заплакала, по-детски, навзрыд, а в следующую минуту Кар уже нес ее на руках к напружиненному перед прыжком Ветру. Золотые крылья умчали их прочь от пыльной дороги, от Дилосса, от сбежавшей кобылы и забытых под соснами сумок.
Остатки заката растянулись вдоль края неба желтой полосой. Серый полусвет, замерший над Империей, не спешил уступать дорогу ночи, и та не спорила, не требовала своих прав. Ей некуда было торопиться. Так же, как некуда было торопится летящему над вершинами леса грифону. Могучие крылья, способные обогнать ветер, чье имя грифон с честью носил, взмахивали размеренно и неспешно. Неспешно текли мысли огромного зверя. Мир, охвативший его сердце, был отражением спокойствия всадников.
Тагрия молча прижималась к груди Кара. Глаза ее были закрыты, но Кар знал, что она не спит. Что ей хорошо. Что ей нет сейчас дела до прошлого и до будущего – тоже. Она хочет лететь так вечно, чтобы вечно ее обнимали его руки, а встречные потоки трепали волосы, с которых давно сполз глупый вдовий чепец.
Соблюдая обещание, Кар не пытался заглянуть в ее мысли. Но чувства Тагрии были открыты и ему, и Ветру, и оба, не заговаривая об остановке, длили и длили полет – просто чтобы доставить ей удовольствие.
Когда вечерние тени принесли прохладу, Кар закутал Тагрию в свой плащ. Обнял снова, прижался губами к ее виску. Не увидел, а почувствовал ее улыбку. Он сказал бы, что не достоин ее любви, что не смеет рассчитывать на прощение, что лучше нее нет никого в целом свете. Но Тагрия не ждала слов, не сейчас. И Кар молчал, только время от времени целовал непослушные прядки ее волос.
Пришло время, и все трое поняли – теперь можно устроить привал. Ветер сделал круг над лесом, выбирая место. Кар с опозданием подумал, что не захватил в дорогу ничего. И тут же услышал шепот:
– Мои вещи все там остались…
– У меня тоже ничего нет, – ответил он. Усмехнулся: – В прошлый раз я был умней. Я хотя бы взял одеяло!
Невесть почему это показалось им забавным. Кар и забыл, как легко смеется с нею вдвоем. Ветер довольно проклекотал, заставив их рассмеяться еще громче, до слез. Смеясь, ступили они на мягкую траву лесной прогалины, как в уютную комнату в окружении зеленых стен. Совсем рядом, невидимая за деревьями, журчала речка.
– Вода у нас будет, – сказал Кар. – Но ты голодна, Тагрия.
– Нет! То есть не очень. Я могу потерпеть.
– Я мог бы приманить кого-нибудь, развести костер…
– Нет, не уходи! – Тагрия испуганно прижалась к нему, но тут же воскликнула: – А костер давай сделаем! Смотри, сколько дров!
Поваленных стволов и впрямь было в избытке. Ломая толстые ветви и складывая костер, Кар видел сквозь полутьму, как Тагрия шептала что-то Ветру, наглаживая обеими руками его перья. Волны грифоньего удовольствия были, как теплый прибой.
– Подожди! – воскликнула она, увидев, что Кар собирается призвать огонь. – Я… вот!
Тагрия упала на колени возле сложенных кучкой дров. Протянула раскрытые ладони. Ее обращение к Силе было неловким, как трепыхания новорожденного грифончика, но огонек вспыхнул сразу, угас, ожил снова… И затрещал, охватывая сухие ветки. Тагрия подняла довольное лицо.
Читать дальше