Гай Орловский: Высокий глерд

Я спросил удивленно:

— Табунов? Ни одного.

Она нахмурилась, посмотрела искоса.

— Как так? Ни одного? Даже простых коней, не крылатых?

Я выдавил улыбку.

— Чего я их буду таскать с собой? Конечно, ни одного.

Она фыркнула:

— Ах да, понятно, смешно… Ты уже придумал, как вернуть меня обратно?

Я сам откинулся на спинку стула и воззрился на нее с должным изумлением.

— Как?.. Ваше величество, скажу вам с долей микроскопического сочувствия, но твердо, что вернуться не удастся. Это не в моих силах. Если же попытаться обратиться за помощью…

Она вздрогнула, во взгляде впервые промелькнул страх.

— Нет!

— Мне тоже кажется, — проговорил я медленно, — что в этой идее что-то не то… Хоть мы всех королев уже давно перебили, злости уже нет, потому самое верное, что случится, вас сочтут сумасшедшей и начнут лечить. А это больно и унизительно…

Она прервала:

— Нет!.. Я не хочу, чтобы обо мне узнали. И я хочу вернуться немедленно.

— А вот с этим непросто, — признался я. — Вы знаете, как это сделать?

Она взглянула надменно.

— Я королева!

— Ах да, — пробормотал я, — еще бы… извозчики, дескать, на что… А почему решили, что это смогу я?

— Ты мужчина, — заявила она непререкаемо. — Ты должен. Ты обязан. К тому же учился у самого Рундельштотта…

— Ах да, — сказал я с прежним сарказмом. — Если это называть учением!..

Он смерила меня пытливым взглядом.

— Ты все быстро схватываешь. Я заметила сразу. И потому отправила тебя к самому Рундельштотту. Так что ты сможешь…

Она говорила ровным голосом, но я чувствовал ее страшное напряжение и догадывался, чего стоит это показное спокойствие. Попала в гораздо более страшный мир, чем тогда я. Если не поднимать голову к небу, то мне в ее мире все знакомо по школьному учебнику истории для четвертого класса, а для нее каждая деталь в квартире нечто пугающе непонятное, страшное, угрожающее.

Экран на стене занимает все пространство от и до, я держу обычно вырубленным, но сейчас вспыхнул, там появилась и сделала шаг вперед Аня Межелайтис с ее знаменитой зовущей улыбкой и раскованной позой.

Королева застыла, как крокодил в траве, Аня же вышла на шаг за пределы экрана, больше голография моей хилой системы не позволяет, всмотрелась в меня критически.

— У тебя бицепс все еще сорок сантиметров? — спросила она. — А у Томаса уже сорок четыре!

— Врешь, — ответил я, — у него сорок, как и у меня! Это на левой, а на правой вообще тридцать девять и шесть!

— Нет, — сказала она победным голосом. — Он нарочно не рассказывал, а теперь выставил свои размеры.

— Сгинь, — велел я.

Аня исчезла, а на экране во множестве окошек замелькали ролики новостей со всех концов планеты.

— Выключить, — велел я. — Простите, ваше величество, слуги бывают такими назойливыми! Еще раз простите… Попробуйте вот это блюдо. Не знаю, как называется, уже прошли времена, когда все, кто желал называться изысканной интеллигенцией, носились с хамоном и пармезаном… сейчас все так быстро меняется, и каждое блюдо вкуснее предыдущих, наука на марше, на желудок она работает с азартом, это на космос из-под палки…

Экран давно погас, но королева время от времени бросала на стену взгляд, словно это портал, откуда в любой момент могут хлынуть орды демонов.

Я старался даже не двигаться, королева и так на грани нервного срыва, хотя женщина железная, это вижу, лицо как деревянное… хотя нет, как будто из драгоценного камня, аметиста или чего-то подобного, что неотличимо от нормального цвета лица. И хотя заметно побледнела, но ни одной морщинки, ни одной складочки, словно отрендерено в творческих муках лучшими дизайнерами мира.

Я хлопнул себя по лбу.

— Простите, ваше величество! У меня так редко бывают гости, что совершенно забыл первое и самое главное правило…

Она насторожилась.

— Говори.

— Пойдемте, — сказал я, — я просто покажу. Там и объясню.

Она медленно и величаво поднялась, королева Нижних Долин даже здесь, в моем загородном домике, прошла со мной. В коридоре я остановился и указал на дверь в пяти шагах от гостиной.

— Вот, прошу вас, заходите туды. Там можно помыть руки…

Она спросила с непониманием:

— А зачем их мыть?

— Ритуал, — ответил я.

— Я не молюсь вашим богам, — заявила она гордо.

Я ответил, уже сердясь больше на самого себя:

— Так принято. В старину после того, как жопу подтирали, всегда руки мыли. Чтоб других не пачкать. Теперь не подтирают, но руки как бы моют, хотя на самом деле не моют, а делают вид, что моют, хотя не моют… Эвфемизм такой. Религиозные обряды не обсуждают, ваше величество! Их просто выполняют.