Виктор Дубчек - Капитан. Наследник империи

Конные дошли бы за пару часов, с повозками – ещё примерно день пути.

– День – это много, – с неприятным ленивым намёком проговорил ражий гвардеец. – Всякое случиться может.

– Всякое, – согласился Немец.

Голос сударя капитана звучал более чем спокойно, и теперь Кави уже в какой-то мере даже сожалел, что не позволил человеку оказать сопротивление гвардейцам Содары. Столь замечательно умелый и опытный воин, да ещё с чудесным оружием…

Впрочем, себе самому Кави лгать не сумел бы: в действительности его покорность при захвате объяснялась безусловным нежеланием причинять вред законной власти Варты; а именно Содара, как ни суди, ныне олицетворяет сию власть.

Быть может, проведённые у трона десятилетия, когда сам Кави являлся вторым лицом в державе, так ничему его и не научили – но власти он не взалкал. Более того, привык относиться к своему нежданному возвышению ежели и не с пренебрежением – ибо никакое могущество не прощает небрежения, – то с изрядной долей иронии. Муж императрицы, мало того – нечеловеческого происхождения муж… роль, правду молвить, сомнительная.

О, то ли дело Содара!

Кави помнил, сколь тяжелы были его первые годы во дворце, когда воспоминания о поединке Ритам сохраняли свою мучительную остроту. Все придворные – и всех прежде сам он – долгое время не могли забыть безобразие той схватки. Однако же человеческая память куда милосерднее эльфийской… и честная бескорыстная служба империи не может остаться не вознаграждённой людским признанием.

Но нет же, нет! Пусть Содара живёт. Варте предстоят великие испытания, и законный наследник на троне империи послужит своему народу многажды лучше, чем эльф, вознесённый во власть капризом судьбы.

– А что эльф-та? Эльфов много…

Ответа сударя капитана Кави-старший не разобрал – в ломкой соломе рядом заворочался Кави-младший. Парнишке досталось сильно: привычкой к подобным избиениям юный эльф-охотник обзавестись, разумеется, не успел. По счастию, Содара быстро пресёк рвение своих гвардейцев… что же; принц с младых ногтей считался человеком чести.

Жаль, что нынче Содары в лагере не было: утром принц почувствовал лёгкое недомогание и в намерении развеяться отправился в верховую прогулку по окрестностям. Его присутствие, без сомнений, утихомирило бы гвардейский пыл.

– Довезти довезём, а насчёт живыми – указаний не было. А принц-та – он далеко, принц. Так шта-а…

Охранник закашлялся. Вообще говоря, после проведённой в лесу ночи многие в караване выказали признаки лёгкого телесного неблагополучия. В иных обстоятельствах Кави посочувствовал бы занемогшим; однако сочувствовать сему мерзавцу – о, это было бы уж слишком.

– «Захочу – повешу, захочу – прирежу», – сквозь кашель процитировал ражий мерзавец похабную городскую песенку, – а то вон у щенка уши отхвачу. А шта? Законный трофей. Девкам-та ихние уши нра-авятся!..

Кави в ярости заворочался, но поднять голову возможности не было.

– Мелкого не трожь, – произнёс голос Немца. – Такой тебе совет.

– А то шта?

– А то огорчу до невозможности, – сказал сударь капитан. Судя по интонации, он тако же цитировал некий источник.

– Дык шта ты мне сделаешь-та, «советчик»?

– Ну вот, например.

– Э, э, не шали! Гва…

И голос ражего, не успев претерпеть возвышение до полновесного призыва о помощи, захлебнулся хрипом, сипением и, наконец, полной, удивительно приятной тишиною.

Затем почти сразу же слуха принца коснулись ласкающие звуки коротких, каких-то даже учтивых ударов, словно босая лошадь вздумала пару-тройку раз лягнуть в мягкий живот зазевавшегося конюха.

– Извини, принц, – сказал Немец, разрезая путы, – на бычьё тупое я и у себя насмотрелся, с души воротит.

Связанные за спиной кисти рук оказались свободными.

Кави перевернулся на спину и, морщась от притока крови к пальцам, сорвал кляп.

– Судя по манере общения, этот из армейских, происхождения низкого.

Он наскоро взворошил куль с их пожитками. Городская стража не побрезговала бы, проверила всё и всяческое имущество задержанных. Но гвардия… о, гвардия выше того, чтоб копаться в пожитках лесных эльфов – Пагди, слишком узкие и бедные ножны которого впопыхах были приняты за немудрёную дубинку, оказался небрежно брошен в общую кучу. Кави мало не с нежностью забрал своё оружие и лишь затем кинул быстрый взгляд на охранников. Ражий гвардеец кургузой тушею валялся у костра. Второй, безмолвно и болезненно продремавший последние полчаса, судя по всему, даже и не успел проснуться.