Виктор Дубчек - Капитан. Наследник империи

Рябышев попытался прикрыться Пагди, но – волшебный или нет – меч для такого противостояния оказался слабоват. Сержант успел отоварить жертву ещё раза три, пока древко всё-таки не сломалось; гений обмолота с энтузиазмом потянулся за следующим бревном.

Майор слабо ворочался на земле. Немец, жестом запретив солдатам следовать за ним, подковылял к Рябышеву, одной ногой перешагнул и уселся сверху; так, чтобы заблокировать возможность вырываться.

Протянул руку и попытался отнять Пагди. Рябышев вцепился в рукоять наглухо. Немец нажал ему на ноготь большого пальца, «добавил колена», потихоньку разжал упрямому майору ладонь и забрал меч.

– Умничка, – ласково сказал капитан, – вот ты и Пагди мне принёс.

– Ненавижу, – простонал Рябышев.

– Зря. Меньше ненавидел бы – глядишь, иначе бы всё сложилось.

Майор задёргался, пытаясь стряхнуть обидчика, но Немец сидел плотно.

– Да и нет в тебе настоящей ненависти, – сказал капитан, рассматривая бывшего дракона. – Ты себя жалеть привык. Жена, сын… «афганку»-то небось возил из-за речки? Ну так чему удивляешься, что сын сторчался? По вере вашей.

– Все возили!

– Не все. Не кивай на «всех». Нет никаких «всех»! Есть ты – и твой долг.

– Мой долг – тебя достать!

Капитан рассмеялся:

– И как, достал?

Рябышев только заскрипел зубами.

– Ты же знаешь: я невиновен, – ещё раз попытался Немец. Он всё-таки должен был убедиться.

– Ты виновен. Тебя закон признал виновным. Значит, ты виновен.

– Не закон признал, а судья. Закон меня два раза оправдывал.

– Не закон оправдывал. А присяжные – люди. Власть тебя виновным признала!

– Ты говоришь: власть важнее людей?

– Да!

Сильным коротким движением капитан перерезал Рябышеву горло. Убедился, что меч разделил позвоночник. Подождал, пока перестанет вытекать кровь.

Встал, отряхнул меч.

Одобрительно молчали всадники.

– Сударь капитан!.. – воскликнул «князь», обеспокоенно присматриваясь к Немцу. Капитан смахнул слёзы.

«Так закончилась история майора Рябышева, дурака-дракона. Он не был по-настоящему злым. Зло-то можно убить, зло умирает. А вот дурь – дурь бессмертна».

Ну что, капитан, сойдёт за некролог?..

– Фабрики Нижнего Тагила, – произнёс он вслух, с некоторым усилием отключая пафосный образ мыслей.

– Чего?..

– Фабрики Нижнего Тагила, – повторил капитан. – Был у нас в Ростове паренёк один, в соседней камере. Вечно песенку крутил; вот что-то вспомнилось.

Сержант почтительно молчал. Наверное, думал, что капитану пришлось убить дорогого сердцу друга и ритуал прощания подразумевает такую вот своеобразную истерику.

– Фабрики Нижнего Тагила, – сказал Немец, задумчиво рассматривая Пагди. – Хороший меч, согласись?

– Сударь капитан… – осторожно заметил «князь». – Это ж… там Его Высочество же беспокоиться изволят…

«Да, – подумал капитан, – поскорбели – и хватит. Пора войну выигрывать».

– Коня, – скомандовал он. Привычным жестом дотронулся до подбородка; и спохватился: – Только обожди… я до кустиков.

Жизнь текла теперь по-новому, словно капитан вырвался наконец из бесконечного телесериала последних лет. Суету уносило потоком; впервые за долгое, долгое время удалось остановиться и посмотреть вокруг.

Сейчас капитан видел окружающий мир настоящим: прежде он казался ярким и быстрым – теперь пестроты стало меньше, зато прибавилось понимания. Впервые это ощущение кольнуло Немца, когда он рассматривал секретные карты Вишвы. Потом лилась кровь – и стало не до того. Но едва всё хоть немного устаканилось, выдалась свободная минутка посидеть-подумать – капитан сидел как на иголках.

Битву в низинах капитан проспал.

Раздавая салюты, въехал в расположение, сполз с коня у самого полководческого верстака Содары. Принц и лейтенанты восторженно набрали воздуху в лёгкие – но выразить ликование не успели: Немец выполнил воинское приветствие, раскрыл рот и отключился.

Остаток сражения он провёл в лазарете, под присмотром магов зелёного крыла и Дурты. Маги забалтывали руку и «ушиб всей бабки»; достойный мудрец тыкал палочкой в ожоги и бормотал себе под нос, периодически проясняясь ликом.

Капитан мирно спал.

Впрочем, и без его участия всё сложилось неплохо.

Поединок на холме наблюдали обе армии. Люди встретили гибель дракона великим воодушевлением; степняки, конечно, приуныли. Желая приободрить деморализованное войско, умный Ангъул всё-таки додумался разогнуть усики трофейной гранаты. Вернее – поручил это благородное деяние Урмике: беспалый жаждал реванша и умолил отца воспользоваться чудо-артефактом.