Елена Митягина - Два цвета реальности

– У тебя точно все в порядке? Может, я могу чем-то помочь? – в этот момент я поняла, что для бывшей жены, которую предали и бросили, я слишком спокойна и дружелюбна.

Наверное, Леша подумал об этом же, потому что в его глазах я прочитала удивление и желание поскорее от меня отделаться.

– Спасибо, я как-нибудь сам, – ответил он, проведя рукой по своей новой татуировке на запястье и опустив глаза вниз.

Здесь мне больше были не рады, поэтому в последний раз окинув взглядом квартиру, и почувствовав тонкий укол в сердце – ведь еще недавно это был мой родной дом, мое убежище и моя крепость – я взяла сумки и вышла за порог. Леша вновь виновато улыбнулся, пожал плечами и закрыл за мной дверь.

На глаза навернулись слезы обиды, и я не стала их игнорировать. Я нажала кнопку «Стоп», и кабина лифта зависла где-то между этажами. Сумки упали на пол, я села на одну из них и заплакала. Мне было больно, обидно, а еще я чувствовала дикую безысходность, которая разрывала мое сердце. На людях я всегда старалась выглядеть спокойной и невозмутимой, даже если на душе скребли тигры. Даже при Марине мне было неудобно проявлять свои чувства и показывать слабость. Я знала, что она меня поймет и обязательно поддержит, но невидимый барьер всегда удерживал меня от демонстрации собственного бессилия.

И вот, здесь и сейчас в кабине лифта, в доме, в котором я прожила несколько счастливых лет, я сижу и плачу, глядя на корявую надпись на потолке. Пару лет назад мы с Лешей возвращались со дня рождения его друга. В тот вечер он был веселым, пьяным и излишне романтичным. Когда мы поднимались домой, он решил доказать свою любовь, нацарапав ключом мое имя на потолке лифтовой кабины. Утром он этого не помнил, и я заметила, что ему даже было немного стыдно. С тех пор надпись осталась, и теперь мне было невыносимо больно смотреть на нее. Я промокнула глаза бумажным платочком, зеркало сообщило мне, что макияж остался на прежнем месте, после чего я поднялась на ноги, отряхнула испачкавшуюся штанину и нажала на кнопку первого этажа. Все будет хорошо, нужно просто немного подождать, убеждала я себя, спускаясь вниз.

Когда мое долгое путешествие с пятого на первый этаж успешно завершилось, и двери кабины открылись, я увидела Иру и Юру – своих бывших соседей снизу. Они посмотрели на две огромные сумки у меня в руках и сочувственно улыбнулись. В последнее время каждый, кто узнавал о нашем разводе, буквально считал своим долгом выразить сочувствие и с жалостью заглянуть мне в глаза. И каждый раз меня подмывало сорваться и закричать, что никто не умер, что река жизни всего лишь вошла в новое русло, что незачем изображать сочувствие. Но вместо этого я лишь сдержанно улыбалась и благодарила за теплые слова поддержки.

– Привет, соседка, – сказала Ира.

– Помочь с сумками? – спросил Юра.

– Нет, это последняя партия, спасибо, – ответила я. – Вся моя жизнь уже в машине.

Они знали о нашем разводе, но тактично молчали, и за это я была им благодарна.

– Оксан, не забывай меня, ладно? – Ира положила руку на мое плечо. – Пиши, звони, может, сходим куда-нибудь вместе?

– Конечно, – ответила я.

Ира мне нравилась, мы подружились после того, как у нас с Лешей в ванной прорвало трубу, и мы их затопили. Иногда мы ходили друг к другу в гости, брали по-соседски соль, сахар, формы для выпечки и прочие нужные бытовые штучки. Но теперь все это оказалось в прошлом. Мое «конечно» было формальным, как и предложение Иры не прекращать общение. Люди часто так делают. Они врут друг другу в глаза, зная, что больше никогда не встретятся.

Соседи зашли в лифт, Ира помахала мне, вновь одарив сочувственной улыбкой, и двери кабины закрылись. Я облегченно вздохнула, радуясь, что наша встреча была недолгой, и направилась к выходу. Нажать кнопку домофона, не используя при этом руки, – большое мастерство. Этим талантом я никогда не обладала, но все же попыталась открыть дверь при помощи свободно локтя. Когда я услышала звук, подтверждающий мою победу над металлической преградой, я посильнее надавила на нее бедром и буквально вывалилась из подъезда, потому что кто-то с обратной стороны тоже пытался ее открыть.

Пролетев четыре ступеньки вниз головой, я приземлилась на тротуар в паре метров от своей машины. Мои коленки снова вспомнили детство и резко заявили о себе саднящей болью. Ладони тоже были разодраны. Боковым зрением я заметила приближающуюся ко мне фигуру. В тот момент я почувствовала себя неуклюжим бегемотом, мне было стыдно и обидно одновременно.