Гай Орловский - Любовные чары

Продолжая держаться в тени, мы пробрались к брошенному бульдозеру, Синенко проверил систему управления, все работает и даже слушается, антиквариат рулит, Мариэтта на соседнее сиденье влезла первой, мне пришлось сесть ей на колени, она протестующе взмекнула, но Синенко уже врубил двигатель, старинный, дизельный, дал команду поднять ковш и сразу врубил максимальную скорость.

– Держитесь за что-нить…

Стена приближается, бульдозер уже мчится так, что дым из двигателя, как хвост за кометой. Я охнул, всегда считал, что эти стальные чудовища должны передвигаться только медленно и по-королевски важно.

Мариэтта уцепилась за поручни, я тоже напрягся за момент до удара ковшом в дверь.

Тряхнуло, но вовнутрь здания влетела не только дверь, но и кирпичные блоки с обеих сторон.

Мариэтта с силой ударила меня в бок.

– Чего сидишь?

– Уж и побалдеть нельзя, – ответил я.

Мы торопливо вбежали вовнутрь, уже знаем где что, Синенко ахнул:

– Да тут целый склад!.. Какой склад, здесь и цех…

Мариэтта, сразу ожив, прокричала:

– Все, вызывай спецназ!.. И весь наш участок!..

Синенко сказал зло:

– Опоздали!.. Да не они, это мы провозились.

На большом экране видно, как две машины на большой скорости подлетели к зданию со двора, из каждой выскочили по два человека и сразу же метнулись к двери.

– Не высовываться, – велел Синенко. – Они еще не видели, что мы сделали с их парадным. Потому можно бы попытаться даже арестовать…

Но в голосе звучало сильнейшее сомнение, да и Мариэтта только поморщилась.

– Иди за автомобилем, – сказала она, – мы выскочим, как только подгонишь.

– Это я мигом, – ответил Синенко. – Сидите тихо! Они до вас доберутся не скоро.

Он потихоньку отступил, я даже не заметил, когда он выскользнул из помещения, сердце мое колотится часто и сильно, я ощутил с предельной ясностью, что даже без разгону легко перепрыгну вот те столы, хотя размером с пинг-понговые, а когда пронесусь по зеленой ковровой дорожке к двери, что заперта, чувствую, смогу вышибить ударом ноги…

…и что вышибать придется.

Мариэтта оглянулась, лицо злое, как у готовой к смертельной схватке волчицы.

– Не двигайся, – велела она жестко. – И держись за мной.

– Ты альфа-самец? – спросил я в изумлении. – А я, дурак, считал что это я самец.

– Я полиция, – сообщила она высокомерно. – И вооружена.

– Я тоже, – сообщил я скромно.

Она распахнула глаза.

– Чем? Наглостью?

– Наглость тоже оружие, – согласился я. – Но у меня настоящий, а не твоя пукалка.

Она отшатнулась, пистолет в ее руке дернулся, я ощутил себя не очень, когда черное дуло взглянуло мне точно в переносицу. Сама Мариэтта выглядит потрясенной, глаза как у молодой совы, но ствол пистолета не сдвигается ни на миллиметр.

– Это, – прошипела она, – что… за?

– Потом пробьешь по базе, – сказал я нетерпеливо. – А сейчас держись за моей широкой, надеюсь, спиной. Могу чуточку вздуть крылья, чтоб тебе было спокойнее.

Она с ужасом смотрела на пистолет в моей руке, массивный и грозный, из таких на короткой дистанции с легкостью пробивают стандартные бронежилеты и даже кирпичные стены.

– Откуда он у тебя?

– В лотерею выиграл, – похвастался я. – Первый приз, как ты наверняка слыхала, семьсот миллионов долларов, второй – «Бентли» с золотыми дисками, а мне досталась эта мелочь… Конечно, трансчеловеку пистолет ни к чему, но гуманисту просто необходим, а так как я еще тот гуманист, то мне бы еще и автомат в руки да побольше… крупнокалиберные бывают?

Она прошипела с мукой на лице:

– Куда мир катится… Лотереи дурацкие… Миллионы долларов…

– Сотни, – уточнил я. – Но нужно давать людям надежду, верно?.. Чтоб не думали о переворотах. Богатому перевороты не нужны. А вот человеку с пистолетом в руке…

Она сразу насторожилась.

– Но-но! Я те дам перевороты. Но как… почему я не заметила… Покажи, где носишь!

Я повернулся, показал кобуру скрытого ношения.

– Видишь? У мужчин за века эволюции выработался инстинкт прятать от жены заначку во внутреннем кармане, не слыхала? Так что это просто наше врожденное.

Она сказала зло:

– Ладно, потом разберемся. Но все равно держись сзади. Я при исполнении, а ты темная конячка.

– Я лев, а не конячка. Что-то наш сержант задерживается…

Она буркнула:

– Что-то случилось. Если успели зайти и с этой стороны, то и мы попадем под огонь. Держись за мной!

– Щас, – ответил я. – Вот так прямо и пойду за твоей заячьей спинкой.