Дмитрий Самохин - Вишневый самурай

— Плохо! — оценил я. — За неимением лучшего варианта можно подстраховаться безалкогольным пивом!

— Не нужно! — запротестовал Лесник. Его аж передернуло при мысли о безалкогольном пиве.

Мы просидели в засаде полтора часа. Наконец декорации слегка ожили. Первым появился Островеров, переодетый в штатское. Легкая небритость лица и лихорадочный блеск глаз подчеркивали правдоподобность образа сумасшедшего коллекционера. Все эти подробности мне удалось разглядеть благодаря чудо-глазу. Островеров опустился на скамью, раскрыл газету с нашим объявлением и несколько минут просидел неподвижно, затем стал нервно перелистывать страницы.

— Волнуется, салага! — ругнулся Лесник.

Трои опоздал на полчаса. Островеров несколько раз покидал скамью, кружил вокруг памятника и вновь садился. Лесник злился и возмущался:

— Этак он нам всю операцию коту под хвост пустит!..

Наконец заявился Епифанов. Он шел осторожно, точно чувствовал подвох, — буквально крался по мосту. Спустился на площадь и направился к скамье, признав обладателя «Вишневого самурая». Лицо его мне удалось разглядеть: Троя было абсолютно не узнать! В новом обличье Епифанов смотрелся лет на сорок, тогда как в реальности ему давно перевалило за шесть десятков. Ничего себе омолодился!

— Держу пари, что он пришел вовремя. Отсиживался в дыре — проверял, нет ли хвоста или засады! — заявил Лесник.

Инспектор включил портативную рацию, вышел в эфир и объявил состояние боевой готовности.

— Пошли брать? — предложил он. Ну как ему откажешь?

Я вытащил револьверы, переложил в карманы пальто и скомандовал:

— Вперед!

«Икар» был готов к нашей поспешной эвакуации. Запустив сигнализацию, мы покинули салон, перебрались на маленький юркий катерок, который и доставил нас через пару минут в точку высадки. Швартовка не предусматривалась. Мы выскочили на ходу и по специально организованному заранее мостку направились к острову, а катер резко набрал скорость, отвлекая на себя внимание Островерова и Епифанова.

Рассредоточились. Я и Кубинец должны были взять под контроль один стационарный мост, связывавший остров с набережной, Лесник — другой, а оставшиеся трое ребят в штатском — остальные. Таким образом, мы одновременно блокировали все пять мостов, не оставляя Трою возможности для побега.

Я шел, держа обе руки на рукоятях револьверов, и был готов к худшему повороту событий. Хотя при таком количестве народа и отсутствии путей к бегству не поймать Троя мы просто не имели права!

Увидев, что на всех пяти мостах одновременно появились странно одинаковые люди, Трои Епифанов запаниковал. Выхватил пистолет, собираясь открыть пальбу, но Островеров его поползновения пресек, выбив оружие и скрутив руки. Мы подошли к трепыхавшемуся Епифанову. Ребята подняли его на ноги. Трои взглянул на меня и узнал:

— Туровский!

Больше ничего сказать он не успел. Его голова дернулась, во лбу появилась кровавая дырка, глаза закатились, и он обмяк мешком.

— Кто стрелял?!! — заорал Лесник в рацию.

Ответом ему был треск помех.

Я зыркнул по сторонам, пытаясь понять, откуда прилетела пуля, и успел заметить необходимое. На канале зодчего Росси мирно стоял катер. На крыше его сверкнул и погас отблеск. Поспорил бы на что угодно, в том числе на свой пивоваренный и детективный бизнес, что стреляли именно оттуда из снайперской винтовки.

— Перекройте канал!!! — заорал я Леснику, устремляясь к неопознанному катеру.

Кубинец последовал за мной. Я слышал его топот и тяжелое сопение.

Катер со снайпером дернулся было к выходу из канала в сторону Катькиного садика, но перед ним возникли три тяжелые бронированные машины, глухо перегородившие путь. Пилот, почувствовав, что угодил в ловушку, покинул судно и бросился к первой попавшейся подворотне, ведущей в здание с государственными офисами. Я метнулся за ним.

Свернув в подворотню, чуть было не угодил под пули светловолосого незнакомца. Он открыл по мне огонь, замерев перед парадной с вывеской «Строй-трест». Вовремя упав, я вскинул руки с револьверами и нажал на курки. К моему залпу присоединился и Кубинец. Светловолосого размазало по стене. Он медленно осел на землю, выронив пистолет. Я поднялся и направился к телу. Приблизившись, склонился над ним, пощупал пульс на шее. Полное отсутствие какого-либо присутствия жизни!

— Наповал, — сообщил я Гонзе.

Кубинец хмыкнул, демонстрируя всем своим видом пантомиму под названием «Кто бы сомневался», и убрал пистолет в кобуру.