Алан Фостер: Хроники Риддика

Миссия прежде всего.

Рядом стоял Вако, замечательный командир, до мозга костей преданный делу, и к тому же непревзойденный боец. Он не отрывал глаз от Лорд-маршала, а стоящий рядом Чистильщик наблюдал в иллюминаторе причиненные ими разрушения. Все молчали, в словах не было нужды. Они сделали свое дело, пусть о нем говорят другие.

Лорд-маршал тоже не испытывал потребности говорить. Огонь и дым, разрушенные здания, горящие леса были красноречивы сами по себе. Лорд-маршал давно уже знал: бывают такие моменты, когда лучше помолчать. Это потом, когда последние очаги сопротивления Аквилы-Мажор будут подавлены, наступит время для оживленных разговоров.

Лорд-маршал повернулся и посмотрел на присутствующих. Командиры и духовный советник подняли головы. Они находились в «Базилике» — огромном сооружении, в иллюминаторы которого можно было окинуть взглядом ужасную и в то же время прекрасную картину. Через мгновение иллюминатор закрылся, наглухо замкнув корабль — их обитель и единственное достояние.

Гигантская «Базилика» с воем пронеслась над разрушенной столицей и взмыла вверх, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.

Планеты бывают обитаемые и необитаемые. Но есть еще и так называемые ограниченно обитаемые планеты, хотя лучше бы их не было. Одной из таких ограниченно обитаемых планет была геологически шизоидная, некогда расплавленная, а ныне кое-как приспособленная для жизни невзрачная планетка, название и астрономические координаты которой даже ее немногочисленные обитатели — правильнее сказать, заключенные — давным-давно за ненадобностью забыли, поскольку повсюду она была известна под именем собственным: Крематория.

На большинстве планет предрассветный период — время покоя и приятных сновидений, время пробуждения и подготовки к новому дню. На Крематории время восхода солнца — самое ужасное из всех часов дня и ночи. На Крематории восход солнца убивал.

Два тюремных охранника, которые тащили свою ношу по извилистой тропинке через огромное поле застывшей лавы, отлично все это знали. Они шли с вынужденным видом людей, получивших неприятное поручение и не сумевших от него избавиться. Они несли в ящике своего товарища, но особых чувств это у них не вызывало, хотя каждый из них вполне бы мог оказаться на его месте. То, что покойник совсем недавно был охранником и их товарищем, еще не делало его бренное тело легче.

Добравшись наконец до места, они остановились у неглубокого рва, вырытого в лаве бульдозером. Ров был полон пепла, из которого торчали какие-то продолговатые и угловатые предметы. Вглядевшись, в одном можно было угадать бедренную кость, в другом — остатки черепа, остальное покрывал толстый слой пепла. Для того, чтобы превратить покойника в прах, никаких специальных средств здесь не требовалось. Достаточно было дождаться рассвета.

Охранники достали из ящика труп товарища и равнодушно сбросили его в ров, подняв небольшое облачко пыли. На трупе были видны следы насилия — множество синяков и ножевых ран, вряд ли вызванных обычным падением или иным несчастным случаем. Несчастный явно оказался участником драки, окончившейся для него трагически. Единственным украшением трупа был висящий на шее жетон с выбитым на нем именем «В. Павлов». Кто-то из тюремных шутников не преминул заметить, что охранник умер как собака, но никто не засмеялся.

Два охранника, которым досталась нелегкая задача избавиться от тела покойного, нервно оглядывались по сторонам и явно торопились. О рытье могилы не было и речи — напрасная трата времени. Никто не сможет посещать могилу и оплакивать умершего, да и все равно могила вскоре сольется с окружающей местностью — об этом позаботится сама Крематория.

— Может, сказать чего полагается, а? — спросил один из охранников. — Владимир в общем-то был неплохой мужик. — На Крематории это звучало как похвала, которая относилась и к заключенному, и к охраннику.

Второй его не слушал: он нервно глядел на восток. Бордовый рассвет, заливающий отдаленные горные склоны, постепенно становился алым. Потом он станет розовым, желтым и, наконец, белым. Когда он станет белым, любому живому существу лучше оказаться как можно глубже под землей.

— Можешь прочесть молитву, а если хочешь — две. — Охранник кивнул на труп. —

Владимир вряд ли будет против. Можешь разглагольствовать сколько душе твоей угодно. А я подожду… внизу. — И он кивнул на приближающийся рассвет.