Александр Шакилов - Пусть умрут наши враги

И монстру с щупальцами то, что происходило с Сычом, не понравилось. Ком как-то весь заерзал, принялся быстро менять форму, становясь то идеально шарообразным, то чуть ли не превращаясь в куб, откатился в сторону, потом вернулся обратно. Он так эффектно появился из засады, – на кого, кстати, он хотел напасть? – а теперь Зилу казалось, что ком растерялся, не знал, что делать.

– Малыш, у меня мало времени. Прости меня, – Сыч продолжал пятиться.

Только он это сказал, как сразу стало легче на него смотреть, глаза перестали слезиться.

Вместо Зила заговорила Ларисса – не жалея глотку, она заорала на монстра:

– Эй ты, колобок с присосками! Чего медлишь?! Ну же, давай, убей его! Убей следопыта! – В отличие от Зила, который почти что простил Сыча, она милосердием не отличалась. – Убей! Убей за то, что он убил моего брата! Убей за то, что взял меня, совсем девчонку, в плен!

Следопыт закашлялся, секира дрогнула в его руках.

– Я прошу прощения и у тебя, девочка. Я помню тебя, я поступил с тобой…

После этих слов от его невидимости не осталось ничего. Сыч вновь был реальным, как все вокруг, и таким же заметным.

Не дав ему договорить, монстр атаковал.

Он мгновенно приблизился к Сычу, обхватил щупальцами и как бы вдавил его в себя, проткнул им свою податливую плоть, заточил следопыта всего без остатка в себе. Тот оказался внутри полупрозрачного яйца, потому что ком принял соответствующую росту Сыча форму. И это было так мерзко и противоестественно, что лешего едва не вывернуло. Ведь по сути человека заживо проглотили и будут медленно, с удовольствием переваривать, доставляя ему неимоверные мучения. Сыч уже был не жилец, но он не сдавался, сопротивлялся, поэтому повехность яйца покрывалась волнами и вспучивалась.

А потом вспухнуло и раздался взрыв.

Нет, это не снаряд разорвался рядом, не хлопок. Это Сыч изнутри продырявил секирой желейную оболочку. Из-за этого яйцо враз разодрало на пылающие ошметки и щупальца с когтями. Следопыт уничтожил монстра, но и сам тоже загорелся. Горела его шляпа, его плащ, его сапоги. Он весь горел от пяток до темени! Молча он упал на бетон и принялся кататься из стороны в сторону, пытаясь загасить пламя. Надо было помочь ему, но в Зила вцепилась Ларисса:

– Не смей!

Траст отвернулся.

Перевернувшись на живот, следопыт замер лицом вниз. Потрескивала его обугленная кожа, из трещины вздувались светло-розовые пузыри. Безжизненное тело дымилось, кое-где вспыхивали еще отдельные огоньки. В нос Зилу сильнее, чем раньше, пахнуло горелым мясом.

– Ложись! – увалень Траст оказался проворнее лешего и блондинки. Он раньше засек опасность и отреагировал верно: просто сшиб друзей с ног, отбросив их в сторону на пару мер. Пусть падение было болезненным, зато этого оказалось достаточно, чтобы не угодить под мощные когтистые лапы зога, промчавшегося в проходе между рядами самоходок.

На груди у зога сочилась гноем старая рана, в ней копошились белесые черви – Зил отчетливо рассмотрел эту мерзость, когда боевой ящер перепрыгнул через него. Спасибо Трасту, спас жизнь. А вот замешкайся рыжий хоть на миг, зог откусил бы Зилу голову или просто растоптал бы его заодно с блондинкой, которая как раз сейчас, когда опасность миновала, села и принялась поглаживать ушибленный затылок.

Резко остановившись, будто не мчал только что сломя лапы, зог опустился на бетон рядом с обожженным телом следопыта. И завыл. Протяжно так, с надрывом. У Зила аж сердце екнуло. Зрелище ведь было не для слабонервных: хищная опасная зверюга оплакивала своего погибшего хозяина. Кто ж знал, что зоги способны издавать такие звуки и проявлять такую преданность?!..

В только что выстрелившую по Рогачу самоходку угодила струя яда. Металл тут же со скрежетом покорежило, изогнуло, вырвало заклепки, парочка из которых просвистела у Зила над головой. Мгновенно накалившись там, куда попали выделения Рогача, защитные листы принялись плавиться, потекли на бетон шипящие ручьи. Экипаж не успел покинуть самоходку, так все быстро произошло: среди горящего изуродованного металла леший распознал труп тайгера – огонь не зацепил кончик полосатого хвоста с шипом – и крохотное, почти что детское тельце пироса.

Каждый миг умирали люди. Удар сердца – новые трупы. Еще удар – еще безжизненные тела. Поэтому хвататься за сердце, разевать рот, рыдать и рвать на себе волосы – все равно, что убивать самому. Можешь спасти людей? Так не стой, предотврати гибель многих тысяч!..