Алексей Ефимов - Путешествие вверх

Анмай вздохнул. В конечном счете, мальчишеская тоска по нездешним землям, — а может, желание убежать от собственной тайной тяги к смерти, — оказались сильнее всего того, что он сам считал правдой…

Он поднял глаза. Те, кого он раньше считал своими друзьями, исчезли, остались лишь враги изначальные, но с ними ему было проще.

— Я всегда ненавидел вас, — обратился он к безмолвным ару. — В конечном счете, вы сами навлекли на себя свою судьбу. Вы безо всякой причины истязали меня, и всё, что я сделал потом, я считаю самой естественной реакцией. А теперь вон из моей мечты!

Ару зашумели, поднимая оружие, но глаза Вэру светились ровной, безжалостной яростью, — и ару застыли, сжались, а потом вдруг исчезли, как всегда исчезали в его снах после пробуждения.

— А вы чего ждете? — Анмай повернулся к Философу и Ами. — Вон из моей мечты!

Ничего не произошло. Окрус и Ами продолжали безмолвно смотреть на него. Анмай задумался. Он уже было уверился в том, что это сон, а теперь растерялся, — самым жалким образом. Он знал, что должен что-то сказать им, что-то очень важное, но в голове мгновенно возникла полная пустота. Поэтому он просто смотрел на своих бывших врагов, точнее, на врага — Ами оставался расплывчатым, словно не в фокусе. Анмай зажмурился и опустил голову, твердо уверенный, что когда он поднимет её, перед ним уже никого не будет. Но те двое стояли по-прежнему.

— И что же мне с вами делать? — вслух спросил он.

Ответа не последовало. Две пары глаз продолжали смотреть сквозь него с ледяным презрением. Даже если это был бы лишь сон, Анмай почувствовал бы себя неуютно, — всё же, он сидел обнаженным перед двумя, в общем-то, чужими и вдобавок явно враждебно настроенными людьми.

Он поднялся, — ленивым кошачьим движением. Не то, чтобы он совсем их не боялся, но здесь, на этой бесконечной равнине под белым, — траурно-белым, — небом, здесь, где кончались все пути, где его мечты обрывались, — ничего произойти не могло.

Он осмотрелся, — вокруг не было ориентиров, но он инстинктивно чувствовал направление, — и пошел, осторожно ступая босыми ногами по острому каменному крошеву. Те двое стояли у него на пути, но он просто обошел их, — ему очень хотелось их потрогать, узнать, настоящие ли они, но его удержал страх. Что ж, раз они не хотят исчезать, — пусть стоят на этой унылой, мертвой равнине. А когда он посмотрит назад, — их уже не будет…

— Стой!

Анмай повернулся. Говорил Ами, — ровным, даже красивым голосом.

— Ты нам задолжал кое-что…

— А не пошел бы ты на… — улыбаясь ответил Анмай.

— Ты, гад! — Ами всадил в него очередь из своего нелепого автомата, — вспышки, треск, что-то сильно ударило Вэру в грудь… и всё.

Он недоуменно взглянул на себя, потом рассмеялся. Здесь, в физической реальности, эта запоздалая неуязвимость из сна была уже верхом нелепости.

Ами бросился к нему. Прежде, чем Анмай успел что-то сделать, он ударил его в лицо, — файа упал, инстинктивно выставив руки. Локоть правой попал в острый угол монолитной плиты, — гадко хрустнуло, руку пронзила дикая боль, и она мгновенно отнялась, — до самого плеча.

Боль темной яростью взорвалась в сознании. Анмай приподнялся, сжимая в здоровой руке увесистый осколок базальта. Короткий взмах, камень мелькнул в воздухе, — и Ами тоже взвыл, хватаясь за лицо. Между его пальцами брызнула кровь, — и испарилась, не долетев до камня. Затем Ами кинулся на него. Анмай еле успел увернутся от пинка в промежность, подставив бедро. Тем не менее, он тоже взвыл от боли.

Это уже совершенно не походило на сон, но он всё же не мог разглядеть толком своего противника, — нечто расплывчатое, полупрозрачное, однако обладающее кошмарной силой, — Вэру подбросило высоко вверх, и с силой швырнуло вниз, обдирая спину о камни. Искаженная, словно преломленная в стеклянном шаре фигура навалилась сверху. Сражалась она вовсе не по-человечески, — нечто воздушно-липкое пыталось обхватить Вэру, задушить, раздавить его. Он вырывался изо всех сил, — а его крутило, выгибало до хруста в позвоночнике, выворачивало руки и ноги, било о камни, сжимало так, что трещали ребра. Вэру казалось, что он прилип к поверхности огромного, прыгающего по равнине мяча. Пока ему удавалось сберечь затылок, и он надеялся, что твердая, из костей и мускулов спина не очень пострадала от ударов, — но каждый отзывался всё более сильной болью, словно с неё содрали кожу, а теперь прижимали к открытым ранам раскаленное железо.

Анмай быстро слабел, от боли и диких рывков в голове всё смешалось. Наконец, тварь, — он уже не считал эту дикую бесформенную массу Ами, — прижала его к камню, безжалостно выламывая раненую руку. Боль потоком разлилась по телу, мышцы обмякли, словно из них выпустили воздух. Когда боль вонзилась в мозг, Анмай закричал, — но это не принесло облегчения. Весь воздух вышел из его груди, и он уже не смог набрать нового, — на него словно навалилась многотонная кипа ваты. Перед глазами всё расплылось, в ушах зазвенело. Он зажмурился, чувствуя, как кровь теряет последние крохи кислорода…