Александр Шакилов - Армия древних роботов

Влетевшего в строй чистяков пироса цепляют краешком кнута по голове – и он падает с пробитым черепом.

А слева, расстреляв весь свой боекомплект и положив при этом немало врагов, гибкий, как ивовый прут, рептилус вырывается из скопления уродливых, татуированных от пяток до темечка бородачей и, пробежав по кочкам, ныряет в хлябь неподалеку от майора. И пули, выпущенные вслед рептилусу из древнего оружия вроде автомата Мазарида, догоняют голубокожего уже на глубине, заставив и так мутную водичку покраснеть вовсе не от стыда, а жабье тело всплыть продырявленной спиной кверху.

Держа автомат в одной руке – патроны в магазине закончились, а перезарядиться уже никак, – второй рукой майор включает приемопередатчик. Пока прибор не намок и не отказал, нужно сообщить обо всем, что тут происходит, и запросить помощь:

– Срочная эвакуация! Повторяю: нужна срочная эвакуация! – в ответ что-то булькает и хрюкает. Влага все-таки повредила прибор. Но Мазарид не теряет надежды, он просто не имеет права отказаться от шанса спасти взвод, хотя бы остатки взвода, да хоть кого-нибудь. – На нас напали. Есть потери. Мы в полумере юго-восточнее заданной точки. Повторя-а-а…

Вода попадает ему в рот, льется в пищевод, в нос, в легкие. Он кашляет, он захлебывается – и трясина накрывает его с головой, даже кончики его ушей не достают до поверхности, а приемопередатчик, заискрив, больно впивается в виски. Но одна рука Мазарида еще наверху и даже не намокла – он ведь, как положено настоящему воину-наследнику, так и не бросил оружие, оно утонет последним, не раньше!..

«Хороший день для смерти!» – приветствует сам себя майор Мазарид.

И прощается сам с собой: «Пусть умрут наши враги».

Но за миг до того, как он перестал бы себя ощущать, над маревом хляби над ним возникает темное расплывчатое пятно, и от пятна этого протягиваются неровные дрожащие отростки, которые, вцепившись в автомат Мазарида, пытаются вырвать оружие из его когтей. Мазарида резко тащит вверх, едва не сломав ему пальцы и едва не выдернув ему плечо из суставной сумки. Еще рывок – он ни за что не отдаст автомат! – и его голова приподнимается над водой, он жадно глотает воздух и едва не выпускает оружие из-за очередного рывка.

Мокрый, грязный, дрожащий Мазарид оказывается на кочке, лицом в папоротниках. На шею ему садится мелкий жучара, а когда из ушей вытекает вся вода, он вновь слышит рев, грохот и крики боя. Перевернувшись на спину и выставив перед собой автомат, он видит смеющиеся глаза в обрамлении светло-зеленых и темно-зеленых полос. Тут же, не раздумывая, он жмет на спуск, чем заставляет самку расхохотаться, потому что автомат не стреляет, в магазине ведь нет патронов. Вскочив на ноги, он отщелкивает пустой магазин, а полный, выдернутый из подсумка, вставляет в автомат. И тут же Мазарид валится в папоротники – это самка уронила его умелой подсечкой и сама навалилась сверху. Над ними проносится с десяток стрел со стороны чистяков и тут же летит ответ от наследников – что-то шарообразное, потрескивающее молниями, то есть выпущенное на волю из оружия спасителей.

– Живой, майор? – самка дышит в лицо Мазариду. – Так и живи, не лезь на рожон. Тебе еще беглеца надо взять, забыл?

Ее дыхание пахнет мятой и медом.

– Самка, ты почему меня спасла? Зачем помогаешь? – Такое впервые с Мазаридом: он теряет контроль и самообладание, стоит ей возникнуть рядом, он совершает глупые и смертельно опасные поступки. Это какое-то наваждение, какая-то болезнь!..

Не целясь, самка стреляет из арбалета в толстого – поперек себя шире – чистяка, неуклюже прыгающего к ним по кочкам, и болтом пробивает ему кадык. Толстяк падает в воду, не допрыгнув до следующей кочки, и сучит руками и ногами.

– Ничего личного, майор. Это моя работа. Мне за это платят. – Она трет у него перед носом сине-зеленым от татуировок большим пальцем о средний и указательный. – Я не устраивала для тебя засады, майор. Чистяки были неподалеку отсюда, они рыли могилы, и я об этом знала, но все ведь должно было произойти тихо, а ты открыл огонь из громкого оружия древних и тем привлек их. Ты сам во всем виноват.

Сквозь грохот боя Мазарид различает гул движков приближающегося дирижабля. Эвакуация. Надо выводить взвод с проклятого болота, ставшего для многих последним пристанищем, надо организовать…

И тут он замечает Шершня.

Будучи врагом всего народа наследников, он добровольно, без принуждения сражается с мерзкими чистяками – и сражается храбро, в самой гуще боя! У него уже разорвана в клочья мембрана левого крыла, так что взлететь он не может, но он еще может высоко подпрыгивать и быстро падать на врага сверху, и кромсать его остро заточенными кромками крыльев. Шершень весь – от стоп до кончиков рогов – облеплен кровью и кусочками человеческой плоти, обломками костей и содержимым вспоротых внутренностей. Его огромные глаза горят, а рот свирепо ощерен. Его окружают вооруженные алебардами чистяки, и он вертится на месте как юла, как лопасти движка дирижабля – он убивает, он режет, он рубит без остановки, на одном дыхании, как будто смерти нет для него!