Алексей Калугин - Кластер Войвод. Третье правило крови

С Ионой действительно все было в порядке. Хотя можно ли так сказать о человеке или андроиде, инфицированном зомби-вирусом? После того как в организме Ионы произошли спровоцированные зомби-вирусом изменения, активность вируса упала до минимума. Фактически вирус никак себя не проявлял. Иона являлся всего лишь вирусоносителем. Но это не означало того, что активность вируса не могла в какой-то момент снова подскочить. Что произойдет тогда, никто не знал. И, что самое главное, невозможно было даже предположить, что могло бы спровоцировать новую вспышку активности зомби-вируса.

Поэтому, провожая Валтора с Ионой, Александр тоном, не терпящим возражений, потребовал:

– Ты должен снова явиться на обследование не позднее чем через шесть месяцев. Кордон для вас теперь не преграда, так что никаких отговорок я не приму. Валтор, ты за это отвечаешь.

– А почему это я? – удивился Валтор. – Иона – взрослый и вполне самостоятельный андроид.

– Вот за такими взрослыми и самостоятельными как раз и нужно присматривать. А то сами они считают, что им, как взрослым и самостоятельным, никто не указ.

Ионе пришлось клятвенно пообещать, что ровно через полгода он явится на новое обследование. А Валтор согласился проследить за тем, чтобы Иона не забыл о своем обещании. Хотя когда это было, чтобы андроид о чем-то забыл? Он мог только имитировать забывчивость, если ему это было выгодно. Люди же принимали это за чистую монету, поскольку для них забывчивость была обычным делом. Хотя и они тоже нередко пользовались забывчивостью как отговоркой от дел, которые просто не хотели делать.

В дороге им было о чем поговорить. Валтор уже рассказал Ионе о том, как он неожиданно для всех открыл способ избавления от айвуров. Простой, эффективный и абсолютно бескровный. Рассказал и об эксперименте, что был проведен в Логове Лукориных. Также не забыл он поведать и о своем музыкальном успехе в поселке естественников. К последнему заявлению Валтора Иона отнесся скептически. Он полагал, что гуманитарии всего лишь проявили присущую им вежливость.

– Ты ошибаешься, – стоял на своем Валтор. – Это был подлинный успех.

– За три дня невозможно выучиться играть на флейте так, чтобы поражать своим мастерством искушенную публику, – уверенно заявил Иона. – Даже я не смог бы этого сделать, – добавил он со скромным достоинством.

– Им понравилась моя творческая самобытность.

– Друг мой, ты меня поражаешь. Эдак каждый неуч может назвать свои глупости самобытностью. Ты когда-нибудь слышал о самобытном математике? Или о самобытном враче?

– Тебя не было на том концерте, – только и сказал Валтор, не желая продолжать этот бессмысленный спор ни о чем.

Поведал Валтор Ионе и о том, куда вознамерились отправиться другие члены их команды. Моисей Бухлер, разумеется, не мог оставить без присмотра свое кладбище. Компанию ему решили составить Александр Грир и дочь Моисея Регина. Грир на прощание показал Валтору селфи с зомби, что он снял на его планшет, и попросил непременно передать его в Общество любителей живых мертвецов, которое, как оказывается, существовало в Кластере Джерба. И насчитывало, между прочим, порядка двух сотен очных членов.

А вот Хамерхаузен решил остаться у Лукориных, чтобы всерьез заняться изучением пузырей вероятности.

Последнее заявление потрясло Иону более, чем рассказ Валтора о своих музыкальных успехах.

– Тут что-то не так, – уверенно заявил андроид, покачав головой.

– Мне тоже так кажется, – согласился с ним Валтор. – Вот только что именно не так, я понять не могу.

– А дочь Бухлера, она как, симпатичная?

Валтор ненадолго задумался.

– Я бы сказал, на любителя. – И добавил после паузы: – Она – рыжая.

– Это что-то значит?

– Рыжие не всем нравятся.

– Зато если уж понравятся…

– На что ты намекаешь?

– Тебе нравятся рыжие?

Валтор поджал губы и сделал неопределенный жест рукой.

– А Хамерхаузену?

– Хамерхаузен рассказывал, что все то время, что он с этой рыжей находился в Лункаре, они только и делали, что цапались друг с другом как кошка с собакой.

– А вот это как раз ничего не значит, – сказал Иона.

– Выходит, ты все-таки намекаешь…

– Я ни на что не намекаю, Валтор. Я делаю умозаключения на основе текстов, что хранятся в моей памяти.

– Тексты? Какие еще тексты?

– Романы, друг мой. Любовные романы. Был такой литературный поджанр, пользовавшийся определенной популярностью в начале двадцать первого столетия до Эпохи Сепаратизма.