Олег Марин: Порог резистентности [СИ]

– Что это?

– По сути протеобактерии метанотрофы. Простейшие одноклеточные.

– Одноклеточные? Да они же… гигантские!

– Ну что ты, голуба. Это молодняк, все равно, что цыплята. Мы их на развод держим. Как отработают здесь свое, отправляем на фермы. Они – экстремофилы, могут жить в сложнейших условиях, питаются вулканическими газами и нагуливают массу. Пришлось их, конечно, немного модифицировать, но растут как на дрожжах. Крупная колония достигает десяти-двенадцати килограмм чистого веса. Мы их тут перерабатываем, а наверх отправляем уже готовую фуду.

– Но на фабрике меня убеждали, что фуду-масса производится из водорослей.

– Скажи мне, голуба, существует ли для обывателя разница между водорослью и простейшими?

– Пожалуй, вы правы, – кивнул Ларин. – Для большинства, действительно, нет никакой разницы. Но это же черт знает что!…

Дальний скептически взглянул на него и проворчал:

– Пожалуй, хватит с тебя на сегодня.

Оказавшись в кабинете, Тимур щедро плеснул себе виски и выпил залпом, как водку. Зажевал долькой лимона.

– Признайся, – сказал Дальний, усаживаясь в кресло напротив. – Ты ведь тоже ел фуду, и тебе все нравилось, пока не побывал у меня на фабрике и не увидел сырье.

– Есть такое дело. Тогда зачем вы мне все это показали?

– Потому что есть еще одна причина, по которой я прошу тебя не раскрывать мою личность. Видишь ли, мои маленькие "цыплята" не эндемичны для Земли.

– Вы притащили их с другой планеты? Терри, вы были у аутеров?!

– Нет. Мои протеобактерии сами прибыли вместе с пришельцами. Более того, они, судя по всему, мутуалы, которые помогают друг другу выжить в достаточно агрессивной среде. Скажу тебе честно, Тим, никто точно не знает, как они взаимодействуют, как метанотрофы влияют на организм аутеров. Мы обнаружили тело погибшего пришельца. Мне довелось его обследовать, так я и заполучил своих первых "малышей". Одно могу сказать точно: они дают аутерам способность получать энергию из соединения воды и вредных для большинства позвоночных газов. Я думаю, что благодаря моим "цыплятам" пришельцы питаются. Когда я это понял, мне пришла в голову прекрасная мысль – а почему бы не попробовать заставить чужие бактерии поработать на нас. Так что в данном случае, мы – хищники, они – жертва.

– Однако сами вы фуду не едите, – съязвил Ларин.

– Ел, голуба, и буду есть. Выхода другого у меня не было, пришлось лично на себе ее действие проверять. Как видишь, до сих пор жив и здоров.

– Добровольцев не нашли?

– Не в этом дело. Работы мои были не вполне… законными.

– Вы что, украли эту дрянь?

– Увы, Тимур! Меа, как говорится, кульпа. Меа максима кульпа. Грешен! Позаимствовал несколько экземпляров, когда пришлось вернуть пришельцам останки их собрата. Разве не заповедал нам Господь кормить голодных?

– Паразитами пришельцев?!

– Мутуалами, голуба, мутуалами! Но не в этом дело. В конце концов, Бог создал всех тварей во Вселенной.

– И как вам это удается: совмещать веру в Бога с эволюционной теорией? – покачал головой Ларин.

– Одно другому не мешает, – махнул рукой Дальний. – Под Богом я подразумеваю воплощение тех сил, которые управляют Вселенной. Если Господь и есть, он безлик. В законах природы нет личностных особенностей. Значит, договорились, Тимур?

– О чем?

– Что ты сохранишь мою тайну. Или мне придется тебя убить.

Ларин не мог понять, шутит старик Терри или говорит всерьез.

– Боюсь, если все раскроется, то со мной умрет и мое дело. Было бы жаль.

– Вы думаете, что аутеры из-за этого убирают членов группы?

– Я не знаю, голуба, не знаю. Они ли это, наши ли бонзы, которые решили, что лучше нас смогут договориться с чужаками? А может, экстремисты, которые обвиняли "Эпсилон" в предательстве. Говорили, что мы продаем Землю пришельцам за бусы да зеркала как дикари. Что ни говори, а межвидовая борьба за существование усиливает и обостряет внутривидовую борьбу. Но об этом лучше твоего брата спросить.

– Рифа? А он тут при чем?

– При том. Экстремистом он, конечно, не был, но разделял их убеждения. Сколько мы с ним копий сломали! Дамир очень переживал. Он Рифа любил, гордился им. Надеялся, что его первенец, его надежда продолжит наше общее дело. А вышло наоборот.

– Похоже, что мы оба разочаровали родителя, – хмыкнул Тимур.

– В любом случае, надеюсь, ты, голуба, понимаешь, почему я не хочу светиться?

– Не хотите стать жертвой? Не беспокойтесь, я сохраню ваш секрет.