Точно пелена внезапно слетела с глаз Великого магистра. Лишь теперь он заметил достоинство, сквозившее в движениях подростка, его непринуждённую, несмотря на хромоту, осанку, правильную речь, чистую, хотя и ветхую, одежду, идеальную форму рук. Перед Ильегорским стоял высокородный сеньор.
– Назови мне своё имя, сын мой, – сказал он. – Не подобает человеку носить звериную кличку.
Раб с некоторым усилием выдернул иглу из стола и с учтивым поклоном протянул её Великому магистру:
– Я Антонио Ванор, граф Альтренский.
_ _ _
Из Альтрена выехали затемно. Эрмедориты с недоумением поглядывали на раба. Особено нервничал маршал; он ведал финансами Преберской провинции ордена и принимал близко к сердцу всё, связанное с куплей и продажей.
Ильегорский и сам спрашивал себя, зачем купил мальчишку. Всех не освободишь, не вылечишь, не накормишь. Делай, сжав зубы, своё дело – так ты принесёшь больше пользы этому народу.
Но что, если бы приора не прихватил ревматизм? Они проехали бы мимо Альтрена. И в эту минуту Антонио был бы уже мёртв. Гений он или сумасшедший? И что делать с ним? Подкормить, вылечить и выпустить в белый свет, где его ждут нищета, болезни, произвол и, рано или поздно, обвинение в ереси, как его отца? Или оставить в Эрмедоре и обречь на бесконечную приграничную войну с фанатиками-джаннаитами из сопредельной Марнайи?
Он оглянулся на своё новое приобретение. До чего же оно хилое! Впрочем, в седле Антонио держался на удивление хорошо. Под воротом плаща у него поблёскивал новый ошейник. Значит, когда Ильегорский видел во сне цветущие конские каштаны и Анну на пляже Труханова острова, этот ребёнок уже сидел в кузнице, вот так же, как сейчас, опустив голову; кузнец долго пилил старый ошейник, потом надел на цыплячью шею литой обруч с именем и гербом Великого магистра эрмедоритов Леона Корсидо, герцога Валисийского, забил в него раскалённые штыри, заклепал их и плеснул из ведра ледяной водой, чтобы заклёпки схватились намертво.
В первой же придорожной гостинице Ильегорский снял с мальчика ошейник. А вечером, уже в Эрмедоре, узнал о скоропостижной смерти виконта Нодредского.
Он вызвал к себе Антонио. Мальчишка успел отмыться и переодеться, голову держал высоко; теперь его вид не оставлял никаких сомнений в знатности его рода.
– Печальная весть дошла до меня, сын мой, – начал Ильегорский, в упор глядя на юного графа и одновременно стараясь прозондировать его сознание. Юный граф ответил на эту попытку таким хлёстким и мощным блоком, что у Ильегорского зазвенело в голове. – Минувшей ночью мессир Хесус Пателло скончался от удара. А бесценный ракурай, висевший над изголовьем его ложа, непостижимым образом исчез.
– Я скорблю, – безучастно отозвался Ванор.
– И это всё, что Вы мне скажете? – подождав, спросил Ильегорский. – Я не буду строить предположений, что Маргрин Ванор, еретик и колдун, успел обучить Вас чанджийскому искусству боя до его высшего уровня – умения убивать взглядом. Пусть виконт умер своей смертью. Но меч, принадлежавший некогда Вашему отцу…
Мальчик не отвечал.
– Красть грешно, сын мой, – Ильегорский шагнул к нему.
Ванор молниеносно отпрыгнул к стене, дёрнув крючки своего широкого кожаного пояса. Пояс отлетел в сторону. Из-под него, свистнув, чёрной молнией взвился огибавший талию клинок тёмного слоистого металла с параболическим лезвием. Плоский костяной эфес с углублениями для пальцев врос в руку подростка. Не сводя глаз с Ильегорского, Ванор скользил к двери.
– Видит Бог, я не хочу причинить Вам зло, святой отец, – проговорил он, с трудом проталкивая слова через искалеченную гортань.
Магистр ответил на его беспощадный взгляд спокойной улыбкой.
– И я желаю Вам добра, сын мой.
– Тогда позвольте мне уйти. Пока я жив, меч рода будет в моих руках, и я ни на миг не задумаюсь, пустить ли его в дело.
– Великолепно! – Ильегорский рассмеялся, по-прежнему предусмотрительно не двигаясь с места. – А владеете ли Вы крэйсом? Эстром? Иглой? Посохом? Сумеете ли противостоять врагу, будучи безоружным? Вам ещё многому предстоит научиться, граф. Ваше бесстрашие похвально, и самомнение Ваше простительно.
Он быстро подошёл к мальчику, положил ладонь ему на плечо. Тот поднял на магистра потемневшие глаза с расширенными зрачками. Сейчас разревётся, подумал Ильегорский. На секунду прижал его к себе.
– Но я уверен: рано или поздно Вы превзойдёте меня во всём. Я уверен: меч Ваноров Альтренских будет лучшим клинком Ордена. Я уверен: Вы станете моим преемником.
Читать дальше