Владимир Буров - Тэтэ

— И вы не узнаете меня? — спросила женщина, — почти трагическим тоном. Она повернулась. Что-то знакомое. Но я никак не мог вспомнить, где видел эту полноватую блондинку с большими грудями и широкими бедрами. А где-то ведь точно видел. Странно, как она могла добиться длительной свиданки. Ведь это минимум одна ночь. Значит, возможен секс.

— Я думала, вы узнаете меня. Впрочем, мне не надо было одеваться так шикарно. — Она помолчала. Я тоже ничего не сказал. Стоял и переминался с ноги на ногу, как ученик перед учительницей у школьной доски. — Я Анна Сергеевна. Психолог.

— Психолог? — переспросил я так удивленно, как будто никогда не встречал психологов. Это была психологичка, жена мэра. Но я все еще не узнавал ее.

— Неужели я так изменилась? — спросила она.

— Нет, нет, что вы! Я вас узнал.

— Ну что ты будешь есть? — спросила она, поднимаясь. — Пельмени? Я привезла тебе итальянские равиоли. С креветками. Ты любишь креветки?

— Очень. Хотя я мечтал о мясе.

— Есть и мясо. Какое ты любишь? Говяжьи стейки ты любишь?

— Люблю.

— А меня ты любишь?

— Вас? — я взглянул на Анну Сергеевну из-под лобья.

— Да.

Зачем я это сказал? С какой стати я должен любить сорокалетнюю психологичку? А может быть ей даже не сорок, а пятьдесят лет. Как бы больше не было. Спросить ее, зачем она приехала? Не могу. Ведь если бы она не приехала, что бы я сейчас курил? А курил я ароматнейший Кэмэл и ароматнейшие Мальборо. А пил пиво Пилзнер. Даже немного попробовал коньяка Камю. И ни о чем не спрашивая, я ее поцеловал.

Потом мы сломали одну кровать и легли на другую. Потом я уснул. Потому что устал. Но под утро я опять проснулся. Анна Сергеевна смеялась и плакала и только просила не торопиться.

К десяти часам она так развеселилась, что дала охраннику.

— Я не понимаю, зачем ты это сделала? — спросил я Анну Сергеевну, заваривая свежий чай.

— Мне было так хорошо, — ответила эта дама, что я не могла никому причинить боль. Ты знаешь, что он мне сказал, когда вышла в коридор, чтобы направиться в туалет?

— Он приставал к тебе? — спросил я.

— Он только подошел ко мне и сказал, что умоляет выслушать его. Я, говорит, умру, если не трахну Вас. Я слушал всю ночь, как вы ебетесь. Прекрасно, просто отлично. У вас даже сломалась кровать. На эту ночь я вам достану другую. Вы сможете немного отдохнуть друг от друга.

— Я говорю, простите, мне надо в туалет. Можно? Пожалуйста.

Я иду назад, он опять ко мне подходит. Говорит, что за эту ночь член у него вырос. Он у меня сейчас до колена, говорит. Я еле хожу. Если Вы мне не дадите, завтра он вырастет до пола. Я вообще не смогу передвигаться.

— Я сначала думала, он смеется. А потом смотрю, лицо у охранника перекосилось от мучительной боли. Он, действительно, с трудом передвигал ноги.

— Ты меня извини, — разозлился я, — может быть, у всей зоны сейчас будет столбняк? Что тогда делать? Всем дать? Ты зачем сюда приехала? Потрахаться? Нет, правда, Вы с какой целью приехали? — наконец решился спросить я.

— Не горячись, пожалуйста. Он не врал.

— Конечно, он тебя не обманул. Я все видел.

— Видел? Ты подсматривал в замочную скважину?

— Нет, обнаружил дырку в стене. Этот гад за нами через нее подсматривал. У него оказался член даже больше, чем можно было предположить. У меня рука меньше. Думаю, он так тебя наполнил своей спермой, что ты сегодня не сможешь ни есть, ни пить.

— Нет, ты ошибаешься, я очень хочу есть. И пить. — Она выпила целую бутылку Камю, две бутылки пива Пилзнер и съела большую банку американской тушенки с хлебом. Невероятно.

— Невероятно, — сказал я.

На соседнем столе лежала парчовая скатерть. Я спросил:

— Что это? Зачем Вы ее принесли? Вы, что… подтирались ей?

— Нет, — ответила дама с набитым ртом.

Она выпила еще рюмку коньяку и взяла в рот Мальборо. Я только покачал головой. Взял эту скатерть двумя пальцами и стащил на пол.

— Осторожно, — сказала эта великолепная дама. На столе была литровая банка со сметаной. Это я так думал, что со сметаной. Это была сперма этого ишака, охранника.

— Что это? — спросил я, хотя понимал, что ЭТО не может быть ничем иным, как сметаной или майонезом. Может быть, это краска или… А что или? Никаких или. Нет, оказалось, что ЭТО возможно.

— Это его сперма, — сказала Анна Сергеевна и выпустила струю дыма.

Я протер глаза и опять уставился на трехлитровую банку. Простите, на литровую. Но все равно. Это очень много. Более того, она показала мне МОЮ банку. Всего двести пятьдесят граммов. Так это за всю ночь, утро и ленч. А тут литр за раз. Неужели ЭТО возможно.