Акси Старк - Восстание гроллов

Илай вздохнул.

– Верно, мальчик мой, – улыбнулся Виланд, – человечество давно бы перестало существовать.

Виланд привстал в кресле и потянулся к тарелке с шоколадными трюфелями, – Зависть, гордыня, похоть, алчность и уныние – вот из чего состоит человек. Из грязи! И вы хотите дарить им жизнь? Ради чего? Для того, чтобы продлить мучения их рода?

– А как же любовь? – спросила я.

– Любовь – потерянное для человечества понятие. Они, – произнес Блейс с отвращением, – называют этим словом все, что угодно, прикрывая свои низменные потребности, свой эгоизм, похоть, желание получать. Они говорят, что любят – только для того, чтобы извлечь какую-то выгоду для себя, они видят другого человека исключительно, как инструмент наполнения своей пустоты, своей никчемности. Люди хотят одного – забрать все, что имеет другой, покорить, подчинить, поставить на колени, сломить волю, сделать рабом, владеть и править над душой ближнего, превратив в марионетку.

Действительно, – подумала я, какие хамские претензии на должность главного кукловода. Ведь такой только один. Виланд – единокровный владелец прав на этот театр.

Блейс лениво повернулся и, со скупой ухмылкой, взглянул мне в глаза. Илай прочистил горло.

– Люди, все же животные – они в процессе своего развития. Возможно, это придет к ним позже.

– Назвать людей животными – оскорбление для вторых. Любовь животных намного искреннее. Homo sapience все портят, из-за того, что полагается на свой разум. Люди “влюбляются”, начинается процесс "завоевания и властвования". Очень быстро они отторгаются друг от друга и становятся врагами – начинают беспричинно ненавидеть и все потому, что никто не хочет уступить другому ни на шаг. Жизнь для себя и ради себя. Ради получения.

– И что сближает людей? – Виланд окинул нас взглядом требовательного учителя, – беды и зло. Только благодаря им люди сближаются и между ними загорается искорки добродетельности и сострадания. Так что, можно сказать, что Я и есть та сила, благодаря которой рождается любовь. Пускай даже с ее обратной стороной!

– Все склонны ошибаться. Любовь существует. – сказала я крепко сжимая ладонь Илая.

– Я знаю, – ответил Виланд, – вы доказали это. Вы любите так, как немногие умеют любить, единицы. Со всеми недостатками и всем – самоотверженно, чисто. Я вижу это в вас. Ваша любовь горит ярче, чем все светила вместе взятые. Вы, без раздумий, пожертвовали собой – ради друг друга, сначала Илай, теперь ты.

Виланд всплеснул руками:

– Где мои манеры! Присаживайтесь, – с некоторой нежностью проговорил Блейс.

– Спасибо, отозвался Илай, – с вашего позволения мы пойдем, раз мы теперь свободны.

Виланд вздохнул.

– Да, да, – с тоской сказал он отпивая глоток чая, – пока вы свободны.

Мне не понравилось это «пока».

– Прекрасного вечера, мистер Блейс, – вежливо сказал Илай, – не будем вас больше задерживать.

– Merci beaucoup visité, – он царственно улыбнулся.

– Merci pour votre hospitalité, – Илай уже увлекал меня за собой.

– Sortie par l'intermédiaire du couloir vers la droite, par une grande porte avec une poignée sous la forme d'un nouveau-né Crescent (Выход через дверь, на которой нарисован полумесяц), – Виланд уже не смотрел в нашу сторону.

– Nouvelle lune nouveau jeu (новая луна – новая игра), – прошептал он под треск догорающих полений.

Лучи заходящего солнца золотистой пылью рассыпались по террасе. Свежий бриз Венецианской лагуны играл в волосах, приносил с собой запахи морской соли, цветущих петуний и просмоленного дерева доков. Вскоре, пылающий диск исчез, за размытой в легкой дымке линии горизонта, уступив место молодому месяцу и мириадам сияющих звезд. Они отражались на темно синей глади залива, словно это мерцали упавшие в воду серебристые монетки. Я облокотилась о перила и прикрыла глаза – слушая то, что невозможно увидеть. Вода тихо ударялась о борта маленьких лодочек и пристаней – напевая им колыбельную. Погрузившись в сотни мерцающих огней, ночная Венеция засыпала.

В ней было свое особое очарование – сочетание вековых традиций и современности, напускная напыщенность и детская игривость, в ней были совершенные несовершенства, которые делали ее неповторимой. Чем-то она казалась похожей на меня, поэтому я с радостью приняла приглашения Грея.

После битвы, отец отправил меня именно сюда, сказав, что теперь я считаюсь полноправным туатом и готова взять под свою опеку один из самых важных объектов. Пьетро остался с Джаредом, и их отношены приняли новые неожиданные обороты. Последний раз мы получали от них известия из Мексиканской деревушки. Там, где Джаред там и безумные приключения, и в их отношениях была некая ирония. Джаред защищал человечество, а Пьетро оберегал Джея. Нит и Джордана на год уехали в Японию, хотя, мне