Дмитрий Дашко - Кремль 2222. Крылатское

Двое ополченцев спрыгнули с фенакодусов, подошли к кешайну. Именно тогда я увидел знакомый султан. По всему выходило, что мне удалось изловить начальника нападавшего на маркитантов отряда.

Чуть позже из тумана завесы появился Ероха. Он шагал слегка враскоряку, в правой ноге застряла стрела с жёлто-серым оперением.

– Ну что, мы победили? – тихо спросил он, слегка покачнулся и упал.

Всё население Комплекса, включая стариков и детей, вышло встречать победителей. Даже купцы свернули торговлю.

Мы возвращались без всякого триумфа. Да, вроде бы одержали победу, но какой ценой? Погибло девять ополченцев, двое «ястребков», а уж сколько раненых! Каждый второй из уцелевших, в том числе и Ероха. Еще счастье, что ополченцы первым делом использовали луки, а не вступили в рукопашную схватку сразу. И очень помогли торговцы со своими автоматами.

У маркитантов потери были не такие же серьёзные. Так, в самом начале кое-кто был убит, засада оказалась грамотной, а потом уже сказалось превосходство в вооружении (когда удалось проредить ряды нападающих, вырваться на свободное пространство и организовать оборону). Да и сколько было той охраны?

Прилегающая к Комплексу территория считалась сравнительно безопасной, вот и расслабились немного. Часть возниц пришлось заменить нашими ополченцами, а в повозки впрячь трофейных фенакодусов: маркитанские-то были уничтожены полностью.

Ставший моим трофейный фенакодус чувствовал торжество момента. Он гордо нёс седока. Я нежно потрепал его по холке.

– Как же мне тебя звать-то? Бурка?

Шкура у фенакодуса была бурая, похожая на спекшуюся кровь, и жёсткая.

– Не, – продолжил я рассуждать. – Бурка – не интересно. У нас в стойлах половину так кличут. Не оригинально. Тогда как? Подскажешь?

Одно ухо у коняки отсутствовало. Не то в бою отсекли, не то другой фенакодус оттяпал. За этими животинами глаз да глаз нужен.

– Одноухим будешь? – спросил я и услышал в ответ хриплое рычание. По интонации скорее одобрительное, чем недовольное. – Стало быть, согласен! Давай знакомиться, Одноухий. Меня Нечаем зовут. Авось нас не сразу разлучат.

Колонна медленно втягивалась в крепость через главные ворота. Последними прогрохотали телеги с убитыми. Их предстояло оплакать и похоронить.

Люди уже знали о судьбе Пойменского. Буквально перед нами оттуда с печальной вестью вернулся небольшой отряд, специально отправленный отцом на разведку. Живых найти не удалось. Кешайны вырезали всё население подчистую. Зачем? Об этом предстояло спросить у единственного пленного.

Отряд торопливо рассасывался. Несмотря на трагедию, торг еще продолжался. Маркитанты сразу отправились на площадь. Не зря же они сюда ехали! А вот ополченцам было не до праздника.

В разные стороны торопливо ускакали разведчики. С прыжковой башни в небеса устремились ястребки. Я вызвался слетать еще разок, но тут отец оказался непреклонным. Сразу заявил, что нечего постоянно испытывать судьбу и что я, как и другие уцелевшие ястребки, уже чересчур устал для нового полета.

Отец ушёл вместе с начальником обоза маркитантов – лысым дядькой в выгоревшем на солнце х/б и сапогах-киразачах (а ничего так – добротные сапожки. Мне б такие подогнали – я б не отказался!). У него, единственного из маркитантов, была на себе броня – цельнометаллическая кираса, выкрашенная в защитный цвет. Звали его Буцем. Раньше обозом другой командовал, но в этот раз занемог. Как чувствовал!

Кешайна вели под плотной охраной. Не столько боялись, что убежит, сколько переживали, что народ выместит на нём зло. У некоторых в Пойменском были родственники, а про друзей и знакомых говорить нечего.

Эх, будь моя воля, я бы сам из этого урода отбивную бы сделал, особенно после того, что увидел в сожжённой деревне! От расправы удерживало сознание, что кешайн нужен как язык. Вдруг его соплеменники где-то рядом кишмя кишат?

Одноухого у меня всё же отобрали. Заявился наш хозяйственник по прозвищу Прапор (говорят, от древнего воинского звания образовано – прапорщик, знаменосец, только что-то я никогда его со стягом не видел) и заявил:

– Тебе, Нечай, фенакодус ни к чему. Я его реквизирую.

Он протянул руку к фенакодусу.

– С какой стати, Прапор? Я Одноухого в бою добыл! Это мой трофей! – обиделся я.

– Ты у нас кто: кавалерист или ястребок?

– Ястребок.

– То-то. Рождённый летать скакать не должен. Приказ Добрыни-старосты.

Так я снова стал безлошадным.