Константин Кривчиков - Кремль 2222. Тобольск

Наблюдая, как они вопят, корчась на земле, Крот сплюнул и сказал:

– Это вам за Третьяка, твари… Ух и воняет. Будет чем полакомиться крысособакам.

Рекс, сидевший у ног лейтенанта, прянул ушами и хищно облизнулся.

– Не сейчас, псина. Обедать пока рано, – сказал Крот. И кинул разведчикам: – Двинули, парни, к кремлю. Банкет только начинается…

Кешайны, угодившие в огненную ловушку в тоннеле, превратились в пепел за минуту. Еще через минуту Бортник добежал до смотрового колодца. Там он крикнул, не поднимаясь по лестнице:

– Парни, все готово! Подавайте сигнал.

Караульный, поджидавший у люка на корточках, вскочил на ноги и залихватски свистнул. Затем вскинул руку с копьем и радостно проорал:

– Мужики, сожгли «ящеров»! Открывай ворота для «гостей».

Два кешайна, стоявшие у Северных ворот, тут же бросились открывать створки. Третий кешайн залез на стену и активно замахал факелом.

На самом деле в роли кешайнов выступили переодетые в их одежду и латы тоболяки. Вот когда пригодились три трупа «ящеров», брошенные соплеменниками у ограды с хищным вьюном. Вернее, не сами трупы, а их облачение.

– Сотник! – закричал кешайн, несший дозор у развалин водонапорной башни. – Наши сигнал подают!

Сотник Ка-тзы, сидевший, нахохлившись, на фенакодусе, встрепенулся. Его узкие глаза блеснули мрачной злобой. Он вытащил из ножен меч и, вытянув руку вперед, пролаял:

– Ханзай!

Затем вонзил в бока фенакодуса шпоры и галопом направился к Северным воротам. И вся сотня всадников-кешайнов ринулась вслед за ним. Глаза каждого из них блестели беспощадной злобой. Таков был приказ великого хайна – не щадить никого.

Расстояние до кремля кешайны преодолели за считаные секунды. Первым в распахнутые ворота ворвался Ка-тзы. Следом – знаменосец с черно-белым стягом. За ними – первая пятерка, вооруженная кавалерийскими копьями.

Пространство непосредственно за стеной и воротами оказалось пустым и голым, словно площадь перед парадом. Но в полусотне метров впереди темнели наспех сооруженные баррикады. Там прятались тряпичные чучела, набитые соломой и облаченные в кольчуги и шлемы.

Ка-тзы в утренних сумерках принял чучела за воинов-тоболов. Он взмахнул мечом. Выкрикнул: «Ханзай!» И бросился на врага, увлекая за собой остальных кешайнов. Однако успел преодолеть лишь половину дистанции.

Внезапно прямо под брюхом его фенакодуса взорвалась противопехотная мина. А затем из бойницы Северной башни грозно зарокотал крупнокалиберный пулемет. К нему тут же присоединились рявкающие очереди автоматов Калашникова из бойниц угловой башни.

Попавшие в смертельную ловушку всадники заметались по площади. Но все они были обречены на безжалостное истребление. Несколько кешайнов из задних рядов развернулись и попытались вырваться за ворота. Тщетно!

Ситуацию контролировал Ванька Бугай, сидевший в засаде у стены. Он потянул за веревку деревянный трап, переброшенный через яму. И фенакодусы рухнули на заточенные колья и арматуру, ломая ноги и пропарывая брюхи.

– Славно визжат, – произнес седобородый воин, помогавший Ваньке сдернуть трап. Он по-прежнему находился в облачении кешайна – только шлем вражеский с головы скинул, чтобы не отсвечивать. А то еще, не ровен час, свои по ошибке зашибут.

Воин поджег фитиль пороховой бомбы и кинул ее в яму, присовокупив:

– А ну-ка – курните напоследок, ящеры…

Бойня длилась каких-то пять-шесть минут. За это время сотню отборных кешайнов тоболяки истребили полностью вместе с их дикими степными фенакодусами. А сами не потеряли ни одного человека.

Еще до того как был добит последний всадник-кешайн, дозорный на колокольне подал световой сигнал «горным». Они поджидали своего часа на берегу Иртыша. И там тоже начался ад.

Павел лежал на палубе и ждал возвращения спира. Но тот все не появлялся. А затем раздался странный стук – будто кто-то вбивал в борт галеры гвозди. Еще через несколько секунд через фальшборт перелетела зажигательная стрела. Перелетела и вонзилась в палубу почти у ног толстого боцмана-гао.

Тот, надо отдать должное, сориентировался быстро. Выдрал наконечник и швырнул стрелу за борт. Однако пока он этим занимался, в палубу воткнулась очередная стрела.

Павел разглядел, что древко у наконечника обмотано чем-то вроде пакли. Она не просто горела – с нее тут же начали падать огненные капли. Из чего Сновид сделал вывод, что предварительно паклю обмакнули во что-то горючее – типа сырой нефти или дизельного топлива.