Евгений Шепельский: Фаранг

Я ощутил болезненный укол под лопаткой. Скрипнул зубами.

Перетерпел.

— Знаешь, где бы я хотел очутиться, Серега?

— Ну?

— В мире варваров. Мне по душе Конан — прямой, как палка. Способный разбить стену лбом. Честный. Открытый. Умный. Жесткий. Неистовый.

Серега посмотрел на меня блудливыми глазами.

— А я хотел бы на Восток, денек побыть владельцем гарема.

От духоты в метро меня здорово развезло. Не помню, как ехал в маршрутке. Очухался на лавочке остановки — в голове шумит, кончики ушей зудят, тошнота подкатывает к горлу.

Я плохо переношу крепкий алкоголь, и если переборщу — то на следующее утро мне, скажем так, плохо, и это не мрачное похмелье, а самое настоящее отравление, не любит мой организм крепкие напитки.

Разгребая густой, как патока, воздух, я отправился в магазин прикупить чего-нибудь на ужин и, заодно, слегка остудиться. Взял два кило картошки, яйца, куриное филе и полтора литра минералки из холодильника. Сейчас приду, заброшу водичку в себя, родимого, и кое-как очищу организм от алкоголя.

По ступенькам вниз. У парковки девушка в голубом сарафане выбиралась из джипа. Она что-то прощебетала в открытую дверцу и выпрямилась. Вот сюрприз — та самая, которой я отдавил ножку с утра. Увидела меня. И тут случилось худшее, что могло сегодня случиться. Она сунула голову в салон машины и начала что-то быстро говорить.

Одновременно с тошнотой у меня зародилось скверное предчувствие. Когда стоянка осталась позади и я подумал, что все будет хорошо или, по крайней мере, неплохо, в спину мне рявкнул раскатистый бас:

— А ну иди сюд-д-а-а-а!

Да что за день-то сегодня такой, а?

Рядом с девушкой стоял наголо стриженный шкаф ростом за метр восемьдесят. Навскидку — около ста килограммов живого веса. Горячий привет из девяностых, когда такие кадры наводили шорох на рынках.

Сто килограммов против моих пятидесяти пяти. Я, повторюсь, сильный, но исключительно легкий по причине своего роста.

— Добрый день, что случилось?

Амбал-абнормал был примерно моих лет, красношеий, налитый дурной силой. Рукава тенниски распирают бицепсы, каких не имел даже Шварценеггер в лучшие свои годы.

Да славится гормон роста во веки веков, аминь!

— Ты как ее назвал? — взревел этот абнормал на всю стоянку.

Люблю я неформальное общение.

— Я сначала извинился.

— Что? Ты изв е нился? — Точно говорю, он произнес «извЕнился». Плоть от плоти социальных сетей, расплодивших недоумков, которые вполне серьезно пишут «вообщем».

Я кое-как сосредоточился, разогнал алкогольный туман, застлавший мозг.

— Д-да, я… извинился, а потом она меня оскорбила. Назвала придурком. Я виноват, согласен, но зачем оскорблять?

— Че? Че ты гонишь, пацан! — И снова это «пацан», как будто я обычный подросток. — Ты ее отматерил там при всех!

— Это ложь.

— Да ты… — Бычок задохнулся и сделал шаг в мою сторону. Навис, обдавая жаром. — Моя девчонка мне не врет никогда!

Я бросил взгляд на девицу. Эта дура смотрела на меня с вызовом. Плодит же небо мстительных идиоток.

«Лох ты, — хотел сказать я. — Врет она тебе каждый раз, как открывает свой милый ротик, манипулирует, как восхочется ее микроскопическому мозгу, а ты, болван, ведешься».

— Возможно, она не расслышала, плохо поняла…

— Че-е? А ну пошли туда! — Он показал на угол магазина.

И я пошел. Я вообще-то человек гордый, чтобы бегать от книжного шкафа.

Стенка магазина была украшена чудесной перепиской, нанесенной краской из баллончика. Первая надпись — настоящий вопль души! — гласила: «Настюша, ты моя жизнь, люблю тебя! Будешь моей девушкой?» Ответ был настолько чудесен, что я приведу его тут во всем великолепии: «ХЗ». [4] И это тоже — реальная надпись. Мы живем в замечательном мире. Угу, именно так — огромными буквами. Настюша была высокодуховной особой, возможно даже барышней тургеневского типа. Женщины все-таки удивительные существа…

— Я т-тебе за Настю, с-собака!

Да это же была та самая Настюша!

Несмотря на опьянение, я успел блокировать первый удар и огрел придурка пакетом с продуктами. Далее его левая рука припечатала меня к стене, а правая, сжатая в кулак, описала смачную дугу, и…

Очнулся я в скверике: сердобольные прохожие перенесли на лавку. Качок растоптал пакет с продуктами и разбил мой телефон.

Это только в кино люди разных весовых категорий могут драться долго и упорно. В реальности, когда тебе в челюсть пробивает верзила весом в сто кило, ты обычно теряешь сознание, а иногда и голову.