Алексей Трефилов - Шустрый

— Ну… Судья сказал.

— Вот именно — сказал! Торгаша он тоже на дыбу подвесить сказал, только тот уже спокойно на рынке торгует! При таком раскладе мы уже давно об каком-нибудь барончике-самодуре мечтаем. Одного прокормить проще. А давай к нам парень? Бароном тебя сделаем. Будешь как сыр в масле кататься!

Я подавился куском и закашлялся. Тюремщик заботливо похлопал меня по спине и плеснул в кружку вина.

— Шутишь что ли?

— Какие могут быть шутки! Поговорим с народом и пойдем всем городом к тебе в вассалы. Содержание назначим хорошее — не сомневайся.

— Точно шутишь! — усмехнулся я.

— Вот ты вроде умный, но совсем дурак. Раз предлагаю, то и причины этому есть, и не мечтай что город тебе легко достанется. Думать об этом пока рано, ты сначала полгода отслужи. Мудрец наш, для тебя документы приготовил: выписки из законов, прецеденты и прочую заумь. Конверт я тебе в сумку сунул. Придешь в крепость, почитай на досуге. В дороге тебе некогда будет.

— Почему?

— Ты что про Заречье знаешь?

— Пограничная крепость.

Тюремщик заржал:

— А заграничную не хочешь? Она единственная за рекой стоит, по которой граница проходит. Где-то лет тому пятьдесят, столичные стратеги форпост решили поставить. Все Великий лес захватить мечтали, там ценной древесины не меряно. На любой вкус и цвет, только рубить успевай. Вот и рубят с тех пор, но не деревья, а головы неудачников, что туда служить попали. Каждые три десятины, свежий отряд гонят, назад немного калек возвращается, того кто целым весь срок отбыл — ни разу не видел.

— Почему гарнизон не уберут, если толку от нее нет.

— Легионеров в узде держать нужно, отчаянных ребят каторгой не запугать. Когда кто-то проштрафился, его для начала из столицы и крупных городов поближе к границе гонят. Попался второй раз, получается что дальше ссылать уже некуда. Остается: Заречье, Пригорье и Поморье. Три крепости от названий которых, волосы на голове дыбом встают. Это я тебе как бывший пехотинец из девятого легиона говорю.

— А смысл? Не проще повесить?

— Не буду говорить, что в остальных крепостях добывают, но в Заречье регулярно рейды за лаурином устраивают.

— Что это?

— Лекарство, целебная древесина.

— От чего помогает? От старости или от глупости?

— Нет, от геморроя.

— Вот теперь-то я точно понял, что ты дуркуешь. Нашел свободные уши и присел на них. Вранье получше придумать не мог? — разговор мне перестал нравиться.

— Слушай молодой, ты никогда не думал, что не всегда таким будешь? Почему по-твоему люди эту болячку в разговорах часто поминают? «Геморройно это» или «сплошной геморрой». Ты эти слова на улице часто слышал?

— Приходилось.

— Молодежь эти слова употребляет, даже не задумываясь как старшее поколение от него страдает. Не дай бог им заболеть, от боли выть будешь. Ствол лаурина в столице, по своему весу в серебре идет. Процедуру лечения рассказать?

— Не надо. — я содрогнулся представив, что с этим самым лаурином делают и куда пихают.

— Еще там благовонное дерево добывают. Поставил шкатулочку на стол и у тебя год в комнате цветами пахнуть будет. Поэтому штрафников и иностранных недоумков для такого дела не жалко. Ты хоть представляешь на что подписался?

— Нет, хотя если ты правду говоришь, то бежать мне нужно.

— Ты судью за дурака держишь? Думаешь, чего это он тебя от кражи отмазал, но на свободу не отпустил? Завтра в общий ряд кандальников и вперед! Тем более ты контракт засветил, когда нужно судья закон на первое место ставит. Обычно такие как ты иностранные наемники, едут пока про Заречье правду не услышат. Разворачиваются и бежать. Если не успевают до срока покинуть империю, их ловят и все равно за дезертирство туда отправляют, но уже простыми легионерами. И вообще пора в камеру, скоро начальство придет на вечернюю поверку и не вздумай дурить, под стол сначала загляни.

Я нагнулся и увидел, что в живот мне смотрит маленький арбалет.

— Если выживешь в течении полугода, приходи ко мне или к старшему той пятерки стражников, на счет баронства я не шутил. Почитаешь бумаги, поймешь. Двигай к камере, я за тобой. Повторяю, даже и не думай!

Я молчком поднялся и направился по коридору, тюремщик захлопнул за мной дверь. Лязгнул засов. Я без сил свалился на сено: «Интересно, во вселенной есть место, где люди живут нормально? Одно уродство кругом!»

С утречка, меня выпихнули в тюремный двор и вернули вещички, даже монетки не забрали. Как же можно своего будущего барона грабить? Бить древком копья в порядке вещей, в камеру сажать тоже, а красть у меня нельзя! Сплошное благородство кругом! Я прямо-таки умилился. Мое восхищение достигло апогея, когда меня к общей цепи приковали. Таким, каким был: с оружием и прочим добром. Еще и пожрать на дорожку завернули и флягу вином наполнили. Я уронил скупую слезу: «Милосердные вы мои!»