Лев Вершинин - Сельва умеет ждать

— Ваше высокоблагородие?

Капрал Перкинс, начальник секретариата, как всегда строгий и чопорный, положил перед главой Администрации кассету, заполненную кристаллами. Ни одного свободного сектора. Завтра будет нелегкий день.

— Перкинс, — он приподнял голову. — Господин Руби вернулся?

— Никак нет, ваше высокоблагородие. Должен быть завтра с утра.

— Хорошо. Пусть явится ко мне. Скажем, к полудню. Вы свободны.

Мигрень понемногу крепчала.

Разложив постель в комнате отдыха, господин подполковник, наскоро умывшись и вычистив на ночь зубы, прилег, с головой укрылся большим, не по сезону теплым одеялом и плотно зажмурился. Иногда сон отгоняет боль. Может быть, так будет и теперь. Крепко тревожил предстоящий разговор с начальником юротдела. Беседу следовало бы просчитать заранее, но уже не хотелось думать о делах. Еще достаточно времени.

Они увидятся только в полдень…

Они увиделись гораздо раньше. Около трех пополуночи. Когда, содрав одеяло, главу миссии рывком посадили на кровати.

Ослепленный фонарями, бьющими в не желающие разлипаться глаза, подполковник действительной службы Эжен-Виктор Харитонидис какое-то время тупо мотал головой, пытаясь хоть немного прийти в себя. Это было нелегко. Липучие, изматывающие сны цепкими коготками впились в мозг, никак не желая отпускать. Добившись относительного успеха, он увидел слева и справа от дивана гвардейцев, напряженно выставивших перед собою узкие стволы «карамболей», а прямо над собою — человека в сером берете.

Кристофер Руби крепко держал его за ворот сорочки.

— Просыпайтесь, подполковник, — высоким, неприятно звонким голосом сказал начальник юридического отдела, — офицеры роты хотят говорить с вами.

Краешком глаза глава миссии заметил короткое волнообразное движение, прокатившееся по спальне: окающие ротики «карамболей» слаженно вытянулись в направлении дивана, а внимательные прищуры автоматчиков стали похожи на лазерные прицелы.

Его по-прежнему боялись.

И совершенно напрасно.

За последние три недели Эжен-Виктор полностью вымотался. Не помогали ни патентованные микстуры, ни скверно припахивающий настой лекаря-туземца, уже почти пять лет пользовавшего его высокоблагородие и неплохо изучившего историю болезни высокопоставленного пациента. Раньше помогала выпивка. Но теперь сие категорически исключалось, и приходилось терпеть и ждать влажного сезона. Он дождался. Когда дожди полились более-менее регулярно, дело сколько-то пошло на лад, и даже давешние молоточки к вечеру угомонились, позволив господину подполковнику ощутить себя человеком. Но сейчас от внезапного пробуждения и резкой смены положения у него нестерпимо сдавило затылок, горячие щупальца потянулись к вискам, ко лбу, к переносице; свет фонарей резал глаза, подстегивая ноющую боль.

— Кристофер? — хрипло спросил он, мучительно пытаясь рассмотреть окружающих, но видел только возбужденное лицо Руби. — Вы ко мне?

— Да, к вам! — сказал Руби. — Только не с докладом. Мне надоело писать бессмысленные доклады. Всем нам надоело терпеть бардак, который вы тут развели, ваше высокоблагородие! Впрочем, вы вправе подать рапорт по инстанциям…

Харитонидис рванулся. Еще четверо офицеров, стоявших, оказывается, в изголовье, вцепились ему в плечи. Но остановили его не эти мальчишки — он был очень силен и тренирован, несмотря на свои без малого пятьдесят. Его остановила тяжкая боль в затылке, полыхнувшая от резкого движения.

— Перестаньте трясти меня, Кристофер, — чуть слышно сказал он непривычно жалобным голосом, — у меня ужасно болит голова. Мне не до философии,..

— Извините, господин подполковник, — смущенно ответил Крис Руби, отпуская смятый ворот и выпрямляясь, — я думал, вы будете сопротивляться…

— Сопротивляться… Вас одиннадцать человек…

— Мы просим вас дать слово офицера не препятствовать нашим действиям и не пытаться воздействовать на солдат и гражданское население.

— Даю слово. Крис, бога ради, передайте мне вон тот стакан…

— Извольте! Господа, — сказал начальник юротдела, оборачиваясь к офицерам, — я полагаю, нам больше не требуется никаких гарантий. Идемте!

— Как же, не требуется, — приглушенно сказали в дальнем углу, передергивая затвор. — Еще как требуется. Вы, Кристофер, его не знаете, вы тут недавно…

Сквозь гул в ушах голоса долетали плохо, но подполковник готов бы поклясться, что голос господина Руби зазвучал сконфуженно.