Лев Вершинин - Сельва умеет ждать

У второй ямы толпились старухи, нетерпеливыми возгласами подгоняя обступивших блудницу женщин.

— Батя-а-аня! — в крике уже не было угрозы, только дикий страх.

Обер-опер рванулся изо всех сил, но тщетно. Джек Кеннеди еще раз попытался вырваться, но связанные руки мешали ему. Он тяжело вздохнул и затих, обводя мужчин затравленным взглядом. На миг все замерло. Потом стоящий позади него крепыш пихнул поселенца в спину, другой поддал коленом, и Могучий с глухим воплем свалился в яму. И тотчас же туда полетели камни…

Били все: и старики, и молодые; бросали судьи и каноноревнитель, мальчишки, калеки и даже семеро Инжинго Нгора из свиты Сокрушающего Могучих, люди чужие в этих местах и не знающие никого из здешних. Вне общего безумия остались только зажмурившийся Крис, багровый от ярости Мещерских и меленько крестящийся Ромуальдыч.

Только М'буула М'Матади пребывал недвижен; руки его симметрично лежали на коленях и белый огонь, то вспыхивая ослепительными молниями, то приуга-Gaa, горел в немигающих очах…

Вопли стихли, а камни все летели в яму. Женщина в ужасе закрыла лицо ладонями, но ей развели руки.

Родная мать с ненавистью подтолкнула ее к яме, другая женщина, некогда принявшая ее из материнской утробы, толчком в подбородок приподняла опущенное к земле лицо.

— Смотри, потаскуха, любуйся, каков теперь твой Могучий!

Осужденную бросили в яму, и град камней посыпался на нее.

Били только женщины и дети. Мужчины молча и сурово стояли осторонь, исподлобья разглядывая орущих, яростно швыряющих камни женщин…

— Все кончено. Обе свиньи забиты камнями, их грязные тела зароют после наступления тьмы далеко за частоколом ймаро, — сообщил ийту, почтительно кланяясь М'бууле М'Матади.

— Тха-Онгуа лучше нас знает пути жизни и смерти. Поступайте с телами так, как велит «Первозаповедь», — тихо ответил тот.

И вновь заледенел.

— Пусть Могучие приблизятся! — выкрикнул один из желтоповязочной свиты. — Посланник Творца будет говорить с ними.

Толпа расступилась.

— Ты, пришедший из большого поселка за Ууррой, слушай слово Сокрушающего Могучих! — толмач обращался к Руби на прекрасной лингве, не обращая внимания ни на обер-опера, ни тем паче на Ромуальдыча. — Говорящему с Тха-Онгуа известно, зачем ты пришел. Ты прислан сказать, что все прощено и забыто, что М'буула М'Матади может вернуться к престолу Подпирающего Высь, — бронзу тона согрела насмешка, — и снова стать его Левой Рукой. Ты намерен пригрозить яростью Большого Могучего и гневом Великого-Могучего-Который-Далеко. Ты хочешь потребовать, чтобы Инжинго Нгора не разрушали тропы Железного Буйвола и не увозили в степь твоих сородичей, обидевших людей нгандва. Посланник Творца, Говорящий с Тха-Онгуа, говорит тебе: нет, нет и нет. Уезжай прочь!

Миссия прервалась, не начавшись.

Досадно.

Но на такой случай у Кристофера тоже имелся довод. Ultima, так сказать, ratio regis (Последний довод королей (лат.).) и полномочных представителей.

— Князь, вы при фильтрах? — озабоченно шепнул Руби.

— Валяйте, чего уж там. — Мещерских крутанул ус. — Мы с Ромуальдычем ко всему привычные.

Крис резко выбросил вперед руку.

На ладони расцвел слепящий, исступленно-белый цветок, и яростный грохот, раскидав по небу тучи, бросил ничком наземь перепуганных жителей Ткумху, но желтоповязочники устояли, позволив себе разве что почти незаметно вздрогнуть. Лишь двое, стоящие как раз напротив Криса, отшатнулись, непроизвольно втянув головы в плечи.

— Это младший брат грома, который придет покарать вас за дерзкую непокорность, — торжественно объявил Кристофер Руби.

М'буула М'Матади не пошевельнулся, и взор его по-прежнему был устремлен куда-то вдаль. Только когда всхлипы угасли, а шевеление в людской массе понемногу сошло на нет, он вдруг спокойно и бесстрастно, но с холодной угрозой сказал:

— Огенде и Ут-Камайя!

Двое из приближенных склонили головы.

— Внемлем твоим словам, Сокрушающий Могучих!

— Ты, Огенде, был среди тех, кто опустил лестницу в мою позорную яму. Ты, Ут-Камайя, одним из первых преклонил колена перед правдой Творца и убедил односельчан следовать за мною. Твоя сестра греет мое ложе, и я ел кашу харри у твоего очага.

— Мы верные слуги Тха-Онгуа и твои. Сокрушающий Могучих.

— Поэтому я благосклонен и милостив к вам. Отправляйтесь тотчас же на скалу Айпах и бросьтесь в омут, — все так же спокойно приказал М'буула M'Maтади.

Кристоферу Руби показалось, что все присутствующие вдруг затаили дыхание, такая тишина повисла над полем. Наконец молчание нарушил один из Верных, тот самый, что говорил с толпой, объявляя начало судилища: