Владислав Выставной - Кремль 2222. Кенигсберг

Весь этот туман, эти рельсы с ползущим по ним бронепоездом, десятки кровавых монстров и замершие на платформе – все это непостижимым образом оказалось внутри какой-то гигантской твари. Это просто не укладывалось в голове, да и не должно было отвлекать внимание от главного – попытки прорваться и выжить.

– О боги… – глухо произнес Зигфрид. – Я даже представить себе не мог… Мы въехали прямо ему в брюхо…

– Кому – ему? – хрипло отозвался Книжник.

Перехватил потными руками арбалет, водя вокруг растерянным взглядом. Ему казалось, что он спит наяву. Что толку от его арбалета да и от меча Зигфрида перед тем, что невозможно охватить взглядом?

– Этому… С зубами… – не находя слов, произнес Зигфрид.

Да и не было придумано никаких слов для создания, способного проглотить бронепоезд вместе с изрядным участком железнодорожного полотна. Худшими монстрами были только те твари, что устроили засаду прямо в желудке своего «симбионта». Это действительно походило на симбиоз. А может, и того хуже – эти злобные уродцы на кровавых «нитках» попросту были частью одного кошмарного организма, способного переварить гору.

Впрочем, изумление быстро прошло – слишком уж много самых немыслимых мутантов породила Последняя Война. Иногда казалось, что не только живые существа подверглись мутагенному воздействию радиации и всевозможной убийственной химии, но и само пространство. Иначе как объяснить появление Полей Смерти и других ловушек, грязными пятнами разбросанных по многострадальной планете? Сама природа мстила людям, насылая на них чудовищ.

– Три-Три, ходу! Ходу! – кричал Зигфрид в переговорное устройство. – Быстрее, ну!

Но уже и сам машинист, видимо, понял, что все они оказались в огромной мышеловке, готовой захлопнуться и оставить своих жертв наедине с монстрами поменьше, но куда более многочисленными. Как будто почуяв, что ловушка вскоре захлопнется, со всех сторон снова стали подбираться «кровавые твари». Теперь они двигались быстрее, приноровившись к скорости стремившегося улизнуть бронепоезда. Визжа и дергаясь на своих пульсирующих нитях, они напомнили теперь Книжнику паразитов, копошащихся в нутре более крупного чудища.

Не выдержав, он принялся стрелять в туман, на это мутное движение, – просто боясь снова увидеть вблизи эти бескожие и безглазые лица.

– Ты что творишь?! – гаркнул на него Зигфрид. – Стрелы береги – сейчас они полезут!

Усилием воли семинарист заставил себя прекратить бездумную стрельбу. Болтов во встроенном магазине оставалось не так много, и бить следовало наверняка. Да и Зигфрид был прав: со всех сторон, словно по команде, на платформу полезли изломанные в злобном порыве фигуры.

Первую волну Зигфрид принял на себя. Книжник едва успел рухнуть на ребристую поверхность платформы, как над головой со свистом пронеслась раскаленная кромка меча: вест работал оружием с молниеносной скоростью, приняв круговую оборону и защищая вместе с собой друга. Бешено вращаясь вокруг собственной оси, рисуя замысловатые узоры, он перемалывал напирающих мутов и прикрывал друга, на несколько секунд впавшего в оцепенение. Какое-то время Книжник наблюдал за боем, отмечая, что новая волна мутантов не похожа на тех, первых. Эти не были багровыми, сочащимися кровавыми подтеками. Они были темнее, словно плоть на них обветреная и подгнившая, всюду проступали пятна тления, а оборванные нити-сосуды тянулись за ними полуистлевшими лоскутами. Наверное, эти успели оторваться от некой питательной среды, с которой когда-то их соединяла пульсирующая пуповина. Возможно, и жизненный их цикл заканчивался, но от этого муты не становились менее агрессивными. Чем-то они напоминали дампов, пораженных неизвестной болезнью людей, чья разлагающаяся плоть оставляла за собой лишь одно яростное желание – убивать.

Раскатистый рев вывел парня из оцепенения. Звук извергал из зловонной пасти мут, пытавшийся дотянуться до него своими гнилыми когтями, – мешал лишь Зигфрид, отчаянно отпихивавший его ударами ноги.

Книжник выстрелил, не целясь, – прямо в эту брызжущую слюной и мутной кровью пасть. Одного болта оказалось мало – второй пришлось всадить муту в лоб.

– Прикрой! – голос Зигфрида потонул в визге целой своры мутов, бросившихся на платформу с крыши броневагона.

«Обложили!» – мелькнуло в голове Книжника, когда последний оставшийся арбалетный болт ушел прямиком в дергающийся кадык под трясущейся безглазой мордой. Арбалет перестал быть стрелковым оружием и превратился в обыкновенную дубину, которой парень отчаянно отбивался от наседавших тварей. Длилось это не долго: арбалет силой вырвали у него из рук, и только после этого семинарист вспомнил о своем последнем аргументе.