Борис Громов - Терской фронт (сборник)

– Колонн мич адаш ю? [6]

– В Червленную, мы из Моздока с товаром едем.

– Вуш мича бу? [7]

– Больше нету никого, двумя машинами шли. Слушай, там товар в машине – забирайте все. И деньги возьмите, у меня есть немного. Только девочку и парня отпустите, и мы уйдем, а?

– А ху бох, ерси джалеш? – бородач с мерзким смешком оборачивается к «сладкой парочке», что уже прижала руки и ноги девушки к земле. – Эй, уш да бага гэрташ бу! Мегар ду? [8]

– Бо дуй те? – они разражаются громким, почти истерическим хохотом, к которому присоединяются и снайпер у УАЗа, и урод, мордующий раненого Егора. – Нет, билядь, мегар дац! [9]

Так, с происходящим мне уже все ясно, пора эту клоунаду заканчивать. Троица возле «Бычка» стоит почти идеально, и я валю их одной длинной, патронов на пятнадцать, очередью. Снайпер, поймав пулю в затылок, умирает следующим, сложившись, словно марионетка с оборванными ниточками, у заднего колеса УАЗа, рядом с телом Юрки. Допрашивающий старика главарь успевает довольно толково, кувырком через плечо, уйти с линии огня, и пули только рвут чахлую травку в том месте, где он только что сидел. Но вот времени перекинуть РПК из-за спины я ему давать не собираюсь. Мой АКС выплевывает еще одну короткую очередь, и чеченец, словно налетев на какое-то препятствие, замирает. Только ноги его еще несколько секунд продолжают конвульсивно дергаться, загребая серую пыль. Все, финита мля комедия! Не опуская автомата, выхожу сквозь пролом в заборе наружу. Быстрым шагом обхожу поле боя и всаживаю каждому из боевиков еще по одной пуле в голову. Как давным-давно говорил мой первый армейский инструктор по боевой подготовке прапорщик Комаров: «Только мертвые в спину не выстрелят». Прохожу мимо сжавшейся в комочек Оксаны, зыркающей на меня огромными испуганными глазищами. Не глядя, на ощупь вытягиваю из РДшки скомканный маскхалат. Кидаю ей.

– На, малыш, оденься. Он не очень чистый, зато целый.

Подхожу к Егору. Да уж, тут дела не очень. Перебиты обе голени. Острые сколы костей выпирают сквозь ткань штанин. Ладно, бывало и похуже. Присаживаюсь рядом с ним на корточки.

– Жгут есть? А то у меня всего один.

Он отрицательно мотает головой, а потом кивает в сторону УАЗа. Понял, потерпи немного, я сейчас.

Юрка, оказывается, жив. Стоило мне только дотронуться до его залитой кровью «разгрузки», как он открывает глаза.

– Помоги, – шепчет он, хватая меня за рукав «горки», а на губах у него лопаются пузыри кровавой пены.

– Сейчас, браток, потерпи чуть-чуть, – отвечаю я, прекрасно понимая, что сделать ничего не смогу. Куртка на его груди изорвана пулями в клочья, то, что он все еще жив, – это просто чудо. Но вот-вот это чудо закончится.

– Скажи, кто ты?

В глазах у этого мальчишки столько мольбы и надежды, что я просто не могу ответить по-другому.

– Я офицер спецназа Главного разведывательного управления Генерального Штаба, парень. Здесь нахожусь с секретным и очень важным заданием.

– Я знал… – чуть слышно выдыхает он. На новый вдох его жизни уже не хватает.

– Прости, брат. – Я закрываю Юрке глаза и отхожу к УАЗу. Обшаривать карманы умершего у меня на руках человека я не смогу. Зато в автомобильной аптечке нахожу и жгут, и пару рулонов какого-то странного, слишком толстого, но вполне чистого бинта.

Иду назад к раненому. Девчонка уже натянула на себя мою «березку» [10], в которую ее, честно говоря, можно завернуть два раза, да еще и место останется. А жаль, блин! Малолетка она еще, конечно, но вот грудь – размер третий, не меньше, и вполне даже красивой формы, приятной мужскому глазу. Да и ножки ничего, длинные, стройные. Так, стоп! Что-то тебя, милый мой, не в ту сторону занесло. Вот что полтора месяца воздержания с мужиками делают! Теперь она сидит рядом с братом и рыдает в два ручья, размазывая слезы по симпатичной мордашке.

– Егорка, тебе больно?

Обожаю женщин! Нет, мля, дура, щекотно ему! С перебитыми-то ногами!!! Но вслух я, разумеется, ничего похожего не скажу. Ей, бедной, сегодня и так досталось. Присев рядом, говорю:

– Не реви, все нормально, рана не сильно опасная. Через пару месяцев бегать будет – не догонишь.

Леплю ей эту успокоительную чушь, а сам меж тем, достав из «мародерки» свой жгут в пару к найденному, накладываю их парню поочередно на обе ноги.

– Ты лучше, красавица, чем сырость разводить, нашла бы мне четыре дощечки или чего-нибудь в таком роде вот такой вот длины. – Я развожу ладони примерно на метр. – На шины.

– Хорошо, – отвечает та и, шмыгнув носом, отправляется на поиски.