Константин Воронин: Действия с дробями (СИ)

Осенью к четырём андроидам присоединялись ещё двое - учителя для старших и младших детей. Во время летних каникул они проходили профилактику и переоснащение новыми программами. Но самым смешным было то, что Ваня и Таня считали себя супругами. Они отделились от прочих андроидов занавеской и укладывались спать вместе на двуспальную кровать. При том, что, как у всех андроидов, половых органов у них не было. Я хохотал:

- Каких чудес не бывает? Вот, как наплодят нам андроидят!

Повар Шарль был всегда весёлым и улыбчивым. Вылитый мсье Боневиль.

- Даже у сабель и мечей есть душа,- говаривала Маша, - и у наших андроидов тоже их роботовы души есть.

После обеда и непродолжительного отдыха, Маша и Катя отправились на кухню, учить Катю варить борщ. Гоша пошёл в свою столярку-слесарку - он был мастером на все руки. Сережа-большой ушёл на конюшню, седлать Пиона. Вове и Серёже-маленькому полагалось поспать. Вика их уложила и пришла ко мне в спаленку, которая была вся, включая двери и ванную комнату, звуконепроницаемой. Во времена давние, маленькая Катя, придя в библиотеку, спросила у Маши:

- Отчего мама Вика там так кричит? Ей больно?- и забралась к Маше на колени. Маша не растерялась:

- Ты же кричишь от радости, когда тебе новую куклу подарят?

- Конечно.

- Вот и она от радости кричит. Наверное, ей папа какой-то подарок подарил.

- А-а-а,- понимающе протянула Катя.

Сразу после этого, срочным порядком, в нашей спаленке установили мощнейшую звукоизоляцию. Теперь, даже стоя у самых дверей спаленки, невозможно услышать из неё ни звука.

Днём мы кровать не трогали, расстилая её только вечером, когда все дети укладывались спать. В доме воцарялась тишина. А в нашей спаленке воцарялись вздохи, ахи-охи, стоны и крики.

Днём же к нашим услугам было ложе. Вот и сейчас Вика лежала на нём, переводя дыхание, подперев голову рукой. Стоя перед Викой на коленях, жадно целовал её тело.

- Сказочка моя ненаглядная,- и, не удержавшись, спросил:- ты никаких колдовских штучек со мной не проделываешь?

- В каком смысле?- удивилась Вика.

- В таком, что вы эти одиннадцать лет, а ты, так и все четырнадцать, остаётесь для меня всё такими же желанными, красивыми, короче, волшебно-сказочными. Только стали более зрелыми и... гм, сочными, что ли. И от этого ещё желаннее. При этом и ты в тридцать один год, и Маша в тридцать пять, выглядите намного моложе. И, ведь полагается мне, по всем канонам, охладевать потихоньку. А я вас с каждым годом хочу всё больше и больше. И уже ни дня без вас прожить не могу. Только и думаю, чтобы поскорее вечер настал.

Вика улыбнулась счастливо, сверкнув зелёными глазами. Вскочила с ложа, и, как была, нагишом, подбежала к секретеру, стоявшему в дальнем углу комнаты. Открыла его, взяла что-то и побежала назад. Она бежала легко, как девочка, а я не мог ею налюбоваться. Так и хотелось крикнуть: "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!". Стройная фигура без единой капли жира. Нет, у них с Машей не было рельефных мускулов. Рёбра не торчали, талии не были осиными. Были жёны мои приятно округлы во всех положенных местах. И подкожный жирок имелся. Я про лишнюю каплю жира говорю.

Запрыгнув на ложе (Маша тоже и на ложе, и на кровать прыгала, а не заползала), Вика посмотрела на фотографию, которую держала в руке. Потом перевела внимательный взгляд на меня.

- Нет, ты, конечно, немного изменился, но не так, чтобы очень,- протянула мне фотографию. Молодой, но весь седой, майор держал на коленях крошечную рыжеволосую девочку в жёлтой распашонке.

- Да уж, вздохнул я,- всего-то восемнадцать годов пролетело.

- Серёжка, тебе сорок два года. Для мужчины - возраст полного расцвета сил. Ты здоров, как буйвол. В отличной физической форме. Старые раны ещё пока не дают о себе знать.

- Это пока.

- Представляешь, лет через сорок пять, ты будешь с кряхтеньем заползать на кровать и шутя хлопать меня или Машу по дряблой, отвислой заднице: "Ну, что, давайте спать, старухи. Своё мы уже отрезвились".

- Бр-р-р! Мрак какой! Как потенции лишусь, так сразу пулю в лоб себе пущу.

- А кто будет внуков воспитывать?

- Родители пускай и воспитывают.

- Серёжка, а ты хотел бы навсегда остаться сорокадвухлетним?

- Сие, увы, невозможно. А так, хотел бы, конечно. Уж не хочешь ли ты сказать, что сейчас произнесёшь: "Шурум-бурум" и я стану бессмертным, "вечно молодым, вечно пьяным".

- Слушай, Иванов, если б не любила, я б тебя убила. Ты со мной четырнадцать лет прожил, и всё считаешь моё колдовство какой-то детской игрушкой. И то, что я во время хронорейдов тебя спасала при помощи колдовства. И то, что раны серьёзные залечивала. Ничего тебя не убеждает,- Вика злилась всерьёз.