Дмитрий Пучков - Санитары подземелий

Делалось это специально, потому что бежавшие следом сержанты постоянно норовили выкрасть кого-нибудь из группы, устраивая настоящую охоту за отстающими. Если командир и группа не замечали пропажи и не бросались отбивать попавшего в беду товарища, следовало жестокое наказание. Мысль о том, чтобы бросить раненого или не найти пропавшего, солдату даже в голову не должна приходить. «На базу возвращаются либо все, либо никто!» – так говорил Бес. Зато в случае поимки негодяя-сержанта его били изо всех сил, на полном серьезе норовя убить. Командный состав спасала только физическая свежесть и отменная беговая подготовка.

Завершилось все это массовой ночной высадкой с десантных лодок из штормящего океана на скалистый берег. Голова Кабана уже не соображала абсолютно ничего, покрытое синяками и ссадинами тело отказывалось слушаться. И вот на подходе к берегу, перед высадкой, он испытал странное ощущение.

Он как будто провалился в глубину самого себя, в самое свое нутро, и вдруг ясно понял, что он – это не тело, что он просто в нем живет и может заставить это тело делать все, что потребуется. Тело оказалось всего лишь оболочкой, в которой жила его железная воля. И как только Кабан это понял, боль и усталость ушли. Он прыгнул в воду и потащил лодку в еле заметный проход между двумя огромными валунами. Остальные прыгнули за ним и начали помогать, но он уже бросил лодку и рванул на берег. Где-то там впереди стоял замаскированный флаг, который еще предстояло найти и захватить.

Не чуя под собой ног, они бежали по песку, а вокруг грохотали взрывы, летела во все стороны вздыбленная земля, и над головами свистели пули, а когда они добрались до середины песчаной полосы, начался артобстрел. Все немедленно окопались, свернувшись в клубок на дне окопчиков. Артналет продолжался до рассвета, и лупили по ним так, что невозможно было поднять головы.

Закончился он так же внезапно, как и начался. Медленно оседала пыль, и Кабан осторожно поднял голову над краем воронки. Над берегом нарастал грохот, и из-за кромки леса стремительно вынырнуло черное, хищное тело фронтового штурмовика. Пилот резко поддал газу, и аппарат прямо над берегом перешел звуковой барьер. Кабан зажмурился и открыл рот так, что чуть не вывихнул челюсть. От чудовищного удара вздрогнула земля. А штурмовики шли из-за леса один за другим, и грохот стоял такой, как будто небо раскалывалось на куски. Выплевывая песок и ничего уже не слыша, Кабан поднял голову и посмотрел в небо.

Вереница фронтовых штурмовиков уходила вверх, закладывая мертвую петлю, выстраиваясь друг другу в хвост и образуя гигантское колесо. И когда шедший первым с диким воем зашел в пике, Кабан увидел, как открываются створки бомболюков, выпуская наружу серые туши авиабомб. Как зачарованный он смотрел на стремительно растущие овалы несшихся вниз, прямо на него, авиабомб. Это уже потом он узнал, что овальной бомбы бояться не надо, потому как она – не твоя и пролетит мимо. Твоя – та, что круглая.

А тогда он вжался лицом в песок, снова открыл рот и крепко сжал голову руками. Бомбы ударили так, что артналет показался любительским новогодним фейерверком. Его засыпало песком, затрясло и забило ударами. Сколько времени ходили колесом над ними штурмовики и шла бомбежка – сказать никто не мог, но когда все закончилось, несколько человек сошло с ума.

Те, кто очухался после бомбардировки, прорвались в лес, совершили десятикилометровый марш-бросок, нашли эту паршивую землянку и отобрали флаг у защищавших его сержантов. Правда, сержанты не особо и сопротивлялись, поскольку впавшие в раж солдаты готовы были убить и порвать на куски любого, кто захотел бы им серьезно помешать.

В казарму вернулось всего сорок семь человек. Это были те, кто выдержал все от начала до конца, доказав, что они не отбросы, а железные, готовые на все люди.

Они вышли на плац колонной по четыре. Шедший впереди Кабан нес флаг, сжав в руках древко так, как будто хотел его придушить.

На плацу их ждал сержант, а возле него стоял стол, на котором были аккуратно разложены черные береты. Рядом с беретами лежали такие же черные десантные ножи. Бес дал команду построиться в одну шеренгу. Качаясь на одеревеневших от усталости ногах и тупо глядя на сержанта, они выполнили приказ. Бес лично вручил каждому берет и нож. А потом сказал несколько напутственных слов:

– Ну что, салабоны… Теперь каждый из вас имеет право носить берет десантника. Конечно, на боевые задания вы их брать не будете. Но это – знак. Знак принадлежности к элите. Это еще не значит, что вы стали десантниками. На сегодняшний день вы всего лишь прошли отбор. Когда-то давно на нашей прародине Земле, в стране Японии, жили мастера-кузнецы, ковавшие оружие для тамошних воинов-самураев. Так вот, сперва эти кузнецы выплавляли из руды металл и отливали из него прутья. Эти они прутья несли на болота и опускали в болотную воду, оставляя там на несколько лет. Болотная вода разъедала металл, выгрызая из него все лишнее, оставляя только то, из чего кузнец мог выковать хороший клинок. После этого прутья вынимали из воды, несли в кузню и начинали ковку. Несколько прутов сплетались в косу, и из них отковывался один толстый прут. Затем этот прут сгибали и перековывали несчетное количество раз. Таким образом получалось, что клинок состоял из нескольких десятков тысяч тончайших слоев. Ковка продолжалась несколько лет, после чего клинок закаляли. Но и это было еще не все, потому как почти готовый меч необходимо как следует заточить, что также требовало особого мастерства. После этого мечу приделывали ручку и опробовали его в поединке на живом противнике. Считалось, что в результате такой длительной и заботливой обработки меч обретал душу и жил своей особой жизнью. То, что вы прошли сейчас, – это всего лишь болотная вода. Впереди у вас еще ковка, закалка и заточка. Только пройдя все это, вы сможете превратиться в смертоносные, разящие наповал мечи – Карающие Мечи Империи. Придет ваше время, и вы прополощете свои запыленные сапоги в чужих океанах, пацаны. А сейчас – сутки отдыха, после чего начнем настоящее обучение. Вопросы есть?