Роман Лерони - 100 и 1 день войны

Один из таких окопов–коридоров привёл лётчиков в санчасть, которая находилась тут же, при штабе. У дверей уже стояли несколько офицеров, ожидая своей очереди на обязательную предполётную медицинскую комиссию.

Они поздоровались, просто за руку, без «козыряний». Обычно ВК занимала не очень много времени. С согласия товарищей можно было заходить парами. Ну, а когда были некоторые «личные» проблемы со здоровьем, можно было, извинившись, пройти к доктору одному. Никто не разговаривал. Кто–то читал газету, кто–то журнал, а кто пялился в экран мобильного телефона или карманного компьютера. Несмотря на хорошую вентиляцию, которая лёгким бризом обдувала лица, в маленьком пространстве прохода прочно висел терпкий запах винного перегара. Вадим осмотрел присутствующих. Его сосед, Илья и ещё пару офицеров заметно потели, время от времени оттягивая воротники фуфаек. Им было душно. Они заметно волновались. Отрядный врач сам был охоч до бахусовских продуктов, но был весьма строг к тем, кто переусердствовал с возлияниями, запрещая вылеты. Последнее было равносильно срыву боевой задачи и невыполнению боевого приказа. Это могло стать проблемой…

— Я с тобой пойду, — то ли спросил, то ли просто поставил в известность старший лейтенант Пошехонец, Илья, и похлопал себя по груди. — Замучила изжога. Попрошу у доктора таблеточку.

Вадим ответил молчаливым согласием. За своё здоровье на этот лётный день он был полностью уверен.

— Доброе утро, товарищи офицеры!

Голос отрядного врача был зычным, громким. С непривычки стороннему человеку могло показаться, что этот человек постоянно кого–то звал, и тихие тона в голосе этому гиганту были неприсущими. Вадим слышал даже шутку по этому поводу, мол, Кузьмича никто не зовёт на Поминальный день после Пасхи

— он своим голосом поднимает мёртвых. Слишком плоская шутка, как для такого богатыря, каким был отрядный врач. И обращение Кузьмич было не прозвищем, а фамилией. Юрий Иванович Кузьмич, майор медицинской службы. Из всех медиков Адлера и Сочи он был единственным, к кому сразу доставляли раненых и увечных после частых боестолкновений. Вадим знал, что этот человек раньше приобретал опыт военного врача в Югославии и Чечне. Это был отменный врач и душа коллектива.

Это был очень опытный врач. Говаривали, что во время боя, когда помощь необходимо было оказывать буквально под обстрелом, Юрий Кузьмич, пулям не кланялся, за что не раз попадал под командирское распекание. Врач же объяснял, что с его комплекцией в положении «лёжа» он был такой же «доступной» мишенью, как просто присевший боец, что, в общем–то, было правдой. Когда в прошлом году завязался бой с грузинскими наблюдателями, которые долго время вели разведку за базой «Сочи» из рядом расположенного посёлка, он один за один раз вытащил трёх бойцов из–под плотного пулемётного огня. Свидетели утверждали, что были просто поражены прытью отрядного врача, как и его силой! Два вражеских пулемёта буквально крошили всё вокруг доктора и спасаемых ним солдат из штурмового взвода. Удивительным было то, что солдаты не получили других ранений, кроме полученных ранее. Доктору же, посекло ноги кусками асфальта. Эти раненные выжили. Но без потерь не обошлось. Бандиты отбивались до последнего, пока дом, в котором они заняли позиции, не был уничтожен выстрелом из «мухи».

Его манера проводить медицинский осмотр была отличительной от тех привычных медкомиссий, которые пришлось множество раз проходить всему лётному составу в других частях и училищах. Он брал подопечного своими гигантскими ручищами и мял, словно пластилин, наклонял, гнул. Пожалуй, единственное, что он доверял прапорщику–фельдшеру, так измерение пульса, давления. Всё остальное делал сам, даже забор крови, если требовалось, для анализа, делал самостоятельно.

Впервые попав на такой осмотр, Вадим немного запаниковал. Показалось, что его собираются задушить или сломать, как сухой камышовый стебель. И случись это в действительности, не было бы ни единого шанса вырваться из докторской бетонной хватки.

Первым был охвачен врачом Илья. Офицер даже закряхтел в тяжёлых объятиях врача.

Пошехонец был прав. «Выхлоп» у доктора был куда более насыщенным, нежели у кого–либо из проходящих осмотр в это утро. Не спасала и вентиляция. Перегар плотно заполнял всё пространство врачебного кабинета.

— Жалобы, просьбы, — гаркнул доктор, продолжая мять старшего лейтенанта Пошехонца, у которого уже начали выпирать глаза из глазниц, а кожа лица краснеть.