Сергей Галихин - Видения

– Заменить можно, – согласился Женя. – Но чтобы совсем без потерь… Не уверен. И самое главное, я подал сигнал. Революция началась.

– Тебя просто убьют. Его тоже, – сказал следователь. – Тебя при штурме, его… скажут, ты убил. Меня… на пенсию. Потому что слишком много трупов, тоже плохо. И всё. Дальше поезд пойдет по тем же самым рельсам. Только на безопасность важных винтиков станут тратить в десятки раз больше.

– Да какого черта! – взорвался Женя. – Так не может быть! Я верю, что человек труслив по натуре! И жаден! Я сам продался! – Женя быстро подошел к следователю и прошипел ему в лицо: – Но не до конца, как оказалось! И я тебя уверяю, есть еще люди, которые тоже не до конца. Как прежде уже не будет. Да и не важно, что будет потом. Даже если в этот раз мы проиграем.

– О, русский бунт! – в лицо Жене заорал Зяблик. – Бессмысленный и беспощадный! Да пошел ты на хрен со своим спасением мира! Пока ты и такие, как ты, будете тешить самолюбие, погибнут десятки тысяч. Сотни! А в результате все вернется к началу! Урки правят миром. И мне параллельно, какие именно!

– И что ты предлагаешь?! – орал в ответ Женя. – Что делать дальше?

– Не знаю я, что делать! Поэтому ничего и не предлагаю. А вот что точно знаю, так это что никакая идея не оправдывает убийство.

– Ну и пес с ним? – спросил Женя. – Пусть все остается как есть?

– Раньше нужно было думать. Пока не скатились в яму. Пока было время. Пока были шансы. А о чем они думали? – Следователь неопределенно указал рукой куда-то себе за спину, имея в виду общество. – Денег заработать? Квартирку-машинку в кредит купить? Чтоб не хуже, чем у других? Дачку построить. Типа, все так живут, а мы что хуже? Все воруют, а я что – лысый? Вот и построили дачку. Нырнули в выгребную яму, теперь пусть в ней и плавают. И хорошо, если кто-то сумел убедить себя, что это не дерьмо, а клубничное варенье. А кто не смог, тот пусть живет и наслаждается. Потому что сам выбрал такую жизнь. Один раз испугался, второй уже никто не даст быть смелым. И я тоже мучаюсь. Каждый день. Но народ на бойню все равно не поведу.

– Не по-ни-ма-ю, – сказал Женя, мотая головой. – И, наверное, никогда не пойму. Почему? Почему не признаться себе, что мы сделали большую глупость? Почему не исправить ошибку? Хотя бы попробовать.

– Потому что человек не может жить без установленных границ, – вмешался в спор Артемьев. – Установленных кем-то другим. Без правил, ограничивающих свободу. Если нет ограничений, он начинает нервничать, словно у его балкона неожиданно исчезли перила. Не сделав новый шаг, не упадешь, но все равно страшно. Неужели ты не заметил, что человек мечтает, чтобы кто-то принял за него правильное решение? Это он только грезит о правильном, но согласится, если просто кто-то примет за него решение.

– И вы дали ему эти границы, – сказал Женя. – Приняли решение? Подарили спокойствие?

– Да плевать мне на человека, – поморщился Артемьев. – Я занимаюсь бизнесом. А человек сам себе все подарил.

Мир вздрогнул и поплыл перед глазами Ковалева, словно летнее марево. Кто-то включил гигантский миксер, и краски начали смешиваться. Женя быстро сориентировался, активировал виртуальное управление, дал нужную команду. Краски осыпались, картинка мира приняла естественные очертания. И снова вздрогнула. Теперь вокруг Жени был дремучий лес.

Началось. Ковалев вводил команды со скоростью суперкомпьютера противоракетной обороны. Он отбивал одну атаку за другой, но в следующую секунду попытка повторялась. Постепенно на Женю накатила волна страха. Неужели конец? Подойти к кабинету Артемьева близко они не могли, он полностью контролировал ситуацию. Значит, у него еще есть несколько минут. Дальше будет только хуже. Они нащупали ниточку, и с каждой минутой атаки будут расти лавинообразно.

С трудом отбиваясь от атак, Женя сумел преодолеть нарастающую в висках боль и ввести нужную команду. В ту же секунду на его чип Видений обрушилось перенапряжение. Голова зазвенела, словно медный колокол. Кто-то говорил, что в мозгу нет нервных окончаний, сейчас Женя готов был поспорить с этим. Его мозг буквально закипел от боли. В глазах почернело, в ушах поселился чудовищной высоты свист. Рухнув на пол, Женя обхватил голову руками. Он готов был пальцами вскрыть свою черепную коробку и избавить себя от источника боли.

Артемьев решил не ждать милостей от судьбы. Поколебавшись не более трех ударов сердца, он вскочил с кресла, с силой откинув его назад, и бросился на террориста. Но боль уже начала отпускать Ковалева. Успев лишь немного прийти в себя, за долю секунды до броска Артемьева он посторонится.