Екатерина Лесина - Разум победит

- В анале, - поправил Врочек.

Мать же вашу! Иначе все быть должно! Иначе!

- На баррикады, друзья, на баррикады! Ни шагу назад.

Врочек кинул флягу в ящик с останками и поднялся. Шел он покачиваясь. Под ногами хрустело. Из распоротой щеки кровило, а снаружи, перекрывая грохот канонады, доносилось:

- Пусть всегда будет небо...

Колька видел, как летит снаряд, оставляя серый след на сером же небе. Вот распускаются костяные закрылки, выравнивая траекторию. Вот вздрагивает и раскалывается крыша, а после взлетает, подброшенная ударной волной. И стеклянная крошка дробью прошивает стены.

А Кольку опять не задело.

Здание, разорванное пополам, еще держалось, точно не желая верить в случившееся. А потом вдруг взяло и рассыпалось. И это было до того неправильно, что Колька оцепенел. Он так и стоял на площади, под ревущим репродуктором, прижимая к груди полученную папку и глядя на останки Штаба.

Где-то под ними находился бункер, попасть в который у Кольки не выйдет.

Опоздал.

Подвел.

А ему поверили... поручили... понадеялись... как на героя... не знали, что герой - не настоящий.

- Не стой! - крикнул кто-то, выдирая папку из Колькиных рук. - Пристрелят.

Пули и вправду свистели, разбиваясь с лету о камни мостовой.

- Двигай, двигай! - кричали Кольке в ухо. - На баррикады!

- Пусть всегда буду... йааа...

Мачту с динамиком все-таки сшибло.

- Ты кто? - спросил Колька, глядя на нежданного спасителя. Тот был невысок, сутуловат, грязен и явно нетрезв. - Кто ты такой?

- Врочек, - ответил Врочек, думая, на кой хрен ему было связываться с этим щенком: все равно до точки не доберется. Самому бы успеть.

А с другой стороны: зачем?

- Это... это секретные бумаги.

- Неужели?

Мальчишка дернулся к пистолету, такому же молоденькому и доходяжному.

- Сиди, - велел Врочек, раскрывая папку. - А то пристрелю.

Бумаги он просматривал по верхам, злясь на неразборчивый почерк писавшего. Паренек сопел, но не дергался, только затылок взглядом сверлил.

- Вот, значит, как... - Врочек закрыл папку и, не целясь, метнул в урну. Белые листы закружились на радость ленивым пулям.

- Но это же...

- Просто бумажки. Выпить хочешь?

Парнишка мотнул головой, не в силах отвести взгляд от погибающего отчета.

- Ну и правильно, что не хочешь, потому как нету. Вставай. Пошли.

- Куда?

- На баррикады.

К баррикаде Майор вышел первым и занял место у пулемета. Стрелял короткими очередями, не целясь, но просто давая знать о том, что точка существует. Врочек, протиснувшись между ящиками и мешками с песком, потеснил Майора.

- А... а это вы? - спросил Колька, присаживаясь в уголке. Он не очень представлял, что принято делать на баррикадах. Майор кивнул, дескать: совершенно точно он - это он.

- А... а он бумаги уничтожил.

- Стукач, - сплюнул Врочек и похлопал пулемет по холке. - Хрен с ними, с бумагами... поздно уже.

И Майор снова кивнул: дескать, хрен и совершенно точно - поздно. Тогда Колька просто сел и принялся ждать. Он не знал, чего именно ждет, и жалел об оставленной дома медали: надеть бы ее и, глядишь, унялся бы сквознячок в груди.

К обеду наступило затишье. Небо и то прояснилось, припрятав портянки пороховых туч. Но ветер все равно приносил запах гари.

- Значит, ты с той стороны? - Врочек лег возле пулемета, прикрываясь согнутым локтем от солнца. - Наших заражал?

- А ты - наших? Пепелац?

- Точно.

Повисла пауза, которая показалась Кольке целой вечностью. Даже облака успели перестроиться в два фланга. Наконец, Майор спросил:

- Чего по своим тогда?

А Врочек ответил:

- Да хрена с два там мои. Или твои. Чьи - не знаю. Ихние теперь. Курить будешь?

Майор покачал головой и вытащил сигару:

- Как-нибудь потом...

- А я сейчас, - в пачке Врочека сигарет осталось две, но Кольке он предлагать не стал.

- Вы нам. Мы вам. Логично, - Врочек выдыхал дым в сторону от пулемета. - Правда, одного не учли. Пули - свистят.

- В смысле? - Майор закрыл глаза. Смешалось все. Оружейные фермы. Капсулы. Вирусы. Розы. Позы. Спальный гарнитур "Надежда". И белье с желтыми астрами, похожими на взрывы недозревших бомб.

- Да без смысла. Свистят и все.

Колька прислушался: пули и вправду свистели. Но разве ж это новость? Вот то, что Майор с пепелацем беседы беседует - это новость. А пули... они всегда свистели.

- Думаешь, они? - Майор пнул жестянку, в которой еще оставалась парочка пулеметных лент.

- А хрен его знает. Сначала мы...

- Разум победит?

Врочек засмеялся, и Майор тоже засмеялся, а Колька снова не понял, чего смешного-то? И в дырочку сквозило, пусть и осталась она на старой форме, прикрытая латунной медалькой, которую дали незаслуженно.