Андрей Посняков - Зов крови

– А ну, давай, давай, навались! И-и-и… взяли!

Подтолкнули сушину – не много и надо-то было. Пошло дерево, повалилось, сбивая соседские ветки. Упала, подняв снежное искристое облако, туда, куда ее и валили. И тут же завизжали лучковые пилы, ударили топоры… А стражники, готы и гунны – видно было – приглядывали, следили, как бы кто топором… Соблазн ведь, соблазн! Вот потому и следили, особенно – гунны: смотрели глазами раскосыми, стрелами тетивы теребили. А так! На всякий случай. Если кто из рабов что худое замыслит – вмиг, как ежик, окажется – стрелами утыканный. Гунны – они такие.

Вот одна пила лопнула, звонко так, словно маленький колоколец звякнул – бям-м! Осмотрели пилу, новое полотно приладили, старое тут же, в сугроб, выкинули. А чего? Коли новое есть?

Дров накололи быстро, погрузили поленья на волокуши, привязали веревками, свезли к бане. Бен Заргаза-купец разрешил невольникам пару сушин себе оставить – костер развести, греться. Даже расщедрился – вяленого мяса немножко выдал да мучицы – похлебку заправить. Опасался – не померли бы с голодухи рабы, как рачительный хозяин за товар свой живой тревожился. Убежать-то они, конечно, не убегут – некуда, а вот помереть могут запросто, случаи уже были.

Возвращаясь с колонной невольников обратно на остров, Борич вдруг обернулся на чей-то веселый смех, присмотрелся… да чуть не упал, споткнувшись. Незаметно толкнул локтем бредущего рядом братца:

– Глянь!

Тот глазами пильнул:

– Ого! Так это же…

– Тс-с! Молчи, брате. То Очена-заступница нам знак свой дает. Интересно, венец гуннский Радомир-князек с собою везет или дома, в селении, оставил? Саргана-гуннка его ведь вернула, слышал?

– Да слышал, давно уже. На болоте говаривали, – Гостой шмыгнул носом. – А зачем им венец с собой брать?

– А затем, что венец тот непростой – Аттилыкнязя! Может, Радомир-князек с Сарганою-гуннкой колдовство какое замыслили? Мыслю я, венец тот бо-ольшую силу имеет – шутка ли, сам Аттила-князь им владел когда-то. Золото на венце, жемчуг, каменья. Вот, если б мы с тобой, брате, в чей-нибудь род не сами по себе зявились, а с венцом – великую ценность чужим – будущим своим – передали. Тогда б нас в любой род приняли.

– А вдруг просто убили бы да венец забрали? – засомневался Гостой.

– А Очена-заступница? – яростно зашептал Борич. – Думаешь, зря она нас с Радомиром-князьком который раз уже на пути сводит? И венец тот – здесь. Наш, наш будет!

– Даже если он тут и есть, как же мы его достанем? – все еще сомневался младшенький братец, бывший в некоторых делах куда как рассудительнее старшего.

– Доста-анем, – уверенно отозвался Борич. – Есть он тут, есть, венец-то – я чувствую. А Очена-дева нам в этом поможет!

Раньше, когда шли за обозом свободными, у юноши никаких мыслей о бургундском венце не возникало – ни к чему тогда было. А вот сейчас-то как раз – к чему! К свободе! К роду-племени новому. Не с пустыми руками явиться – этакое богатство с собой принести, подарить новым родичам. От того и почет, и уважение будет, и в род новый быстрее примут. Хотя. Конечно, могут и убить, отобрать… Но тут надежа на Оченудеву – уж, всяко, поможет, заступница. Конечно, хорошо бы ей жертву принести…

Разложив в перелеске костер, невольники принялись варить похлебку, кто-то даже повеселел, затянул какую-то песню. Стражник вокруг бродили так, для проформы больше – ни топоров, ни пил у рабов уже не было, забрали, убежать же невольники – не убегут, так и чего зря тут шататься? Не очень, не очень-то сторожили, вот только по ночам, правда, руки за спиной связывали. Всем, окромя тех, кто за кострищем присматривал.

Усевшись у костра, Борич толкнул локтем брата:

– Что-то неохота в снегу сидеть. Сходить бы, наломать лапника.

Сказав, обернулся к стражу:

– Ась? Тот махнул рукой:

– Идите. Только смотрите у меня – быстро.

Быстро и управились – а чего тянуть-то? Хитрое ли дело – лапника наломать? Вот Гостой и ломал, Борич же по снегу, по сугробам, шарил… пока на обломок пилы не наткнулся. Тот самый, выброшенный. Запрятал обломок в рукав, улыбнулся:

– Ну, все, брате, пошли. Гостой удивился:

– Зачем нам железяка эта? Руки друг другу развязать и так можно.

– А жертву Очене-заступнице принести? – оглянувшись на стражника, возмущенно зашептал старший братец. – Ты что же – про самое главное и позабыл? А еще бежать собрался. Куда мы без ее помощи убежим? На тот свет разве.

– Да, жертву бы надо… Так нет же у нас ничего!