Андрей Посняков - Зов крови

Пока сбирали шатры, пока к отъезду готовились, Радомир Истра в сторонку отвел, поинтересовался насчет кого-нибудь сообразительного да верного.

– Желательно – парочку. Чтоб ушами не вялили, да можно было б доверять.

Княжич почесал голову:

– А-а-а… а вон, близнят возьми, Линя с Горшенею! Верные – верней не бывает.

– Это я и сам ведаю, – задумчиво протянул князь. – Однако ж, не молоды ли?

– А у нас, брате, старых-то нет – перемерли! – невесело пояснил Истр. – Хорошо мы на выселках, на охоте, были – вся молодежь, до сева хотели, до пахоты… А как вернулись – все на смертном одре. Да ты не думай, братец, у близнят ума на трех бородатых мужиков хватит! Ушлые.

– Такие и нужны. А ну, зови их сюда. Да… – князь резко обернулся. – Там, за кустами, могила недавняя. Всем скажи, чтоб подальше держались.

Отдав побратиму приказ, отошел к лошадям, близнецов дожидаясь. Те явиться не замедлили, поклонились радостно – старого своего хозяина еще не забыли:

– Здрав будь, княже и господин наш.

Стояли, поедали взглядом – обоим лет по пятнадцати, оба темненькие, светлоглазые, щуплые. Как таким пионерам серьезное дело доверить? С другой стороны, пятнадцать лет в эту эпоху – возраст не мальчика, но мужа. Оба – и Линь, и Горшеня – молодые, привыкшие к крови, воины, а уж никак не недоросли-подростки. Так же и те, болотные. Запросто бы Рада с Хильдой меж корнями сосны раздавили. Себя потешили бы, и чужаки – с глаз долой. Нет человека, нет и проблемы.

– Линь который?

– Я, господин, – тот, что слева, сделал шаг вперед и еще раз почтительно поклонился.

– Понял…

Вообще-то, Раду было все равно, кто из близнецов Линь, кто Горшеня – какая разница? Лишь бы вот сейчас их не перепутать, каждому свое задание дать, да потом и стребовать.

– Ты, Линь, чуешь, как часть чужаков слова тянет? Юноша с готовностью кивнул:

– То Луговых Кулишей люди, они завсегда тянули.

– Вот за ними и будешь присматривать. Знакомство сведи, следи… в общем – приглядывай. А ты, Горшеня – за всеми другими. Видишь того, с волосами, как у супруги моей?

– Угу.

– За ним особо следи и за тем, что рядом с ним, маленький. Мало ли, заболеет вдруг?

– Так ты, господине, думаешь…

– Я ничего не думаю. Просто, как вас к ним пошлю, понаблюдайте.

Дав указание близнецам, князь подошел к Хильде, обнял за плечи, поцеловал:

– Ну, что, в путь, милая? Домой!

– В путь. Где он, этот дом, только? Радомир рассмеялся:

– Да где бы ни был, нам там только до поздней осени быть. И много чего до этого времени следует сделать! Ой, много!

– Понимаю тебя, муж мой, – Хильда вытащила что-то из-под плаща. – Вот твоя книжица. Высохла, не развалилась.

– Славно! – князь протянул руку, взял, пролистнул.

«Чума».

Нужная, своевременная книга! Особенно – вот этот раздел: «Общий комплекс профилактических мероприятий».

С него, по прибытию на новое становище, и начал. Правда, не сразу – сразу навалилось и много иных дел. Во-первых – жилища. Те полуземлянки, кои сразу же бросились князю в глаза, особенного энтузиазма у него не вызвали. Сыро здесь, да и зима может выпасть суровой – с вьюгой, со снегом, с морозами. В земляночках-то ютиться – не сахар и не изюм. Избы надо строить, как много северней делают… впрочем, тут многие, прибившиеся, как срубы ставить, знали, вот только время-то было не то! На избу-то деревья – сосны или, там, лиственницы – еще загодя, по ранней весне рубить надо, покуда сок в дерево не вошел. Вот тогда такие бревна век гнить не будут! А срубишь позже – вот сейчас – и года не простоят.

– Все равно – рубите, – не раздумывая, приказал князь. – Два больших сруба сладим, так же почти, как у готов – длинные дома, только малость просторнее. В тех домах и жены, и детушки малые – вижу, народились уже – зиму и перезимуют. Камни для очагов на реке наберете… очаги кто умеет класть?

– Чай, найдутся умельцы, княже.

– Частокол, смотрю, строите… правильно. Еще и ров хорошо бы вырыть, хотя бы по склону холма – от леса отделиться получше. Из поживших-то людей, друже Истр, никого, говоришь, не осталось?

– Не, брате. Все повымерли.

Молодой мир… мать его за ногу! Ни опыта, ни особой сноровки. Зато энергии – хоть отбавляй, парни трудились так, что небу жарко было! Рубили – благо жили теперь в лесу – сосны, тащили, вкапывали, не забывали и об оставшемся – а сколько бы ни было – скоте, косили да складывали в копны сено, на полях уже колосились посеянные по весне хлеба, приближалась пора уборки. Молодые мужики и парни, кроме всех работ, еще промышляли дичь, те, кто помладше, ловили в реке рыбу да собирали орехи-грибы-ягоды. Так вот, колхозом, и трудились, а что было делать? Обстоятельства-то сложились форс-мажорные, в одиночку, частным хозяйством, не выжить. Впрочем, Радомир чувствовал себя в роли председателя сельхозартели вполне уверенно – в конкретику особо не лез, осуществлял, так сказать, общее руководство, чего не понимал – советовался, спрашивать никого не стеснялся.