Виталий Башун: Мартин Сьюард или рояль в кустах

Я встал. И пошел. Не драться же мне с ними, а, судя по всему, девушка настроена очень решительно. Спасибо хоть инкогнито мое не нарушила. Однако, покорно вернуться в рабство — это не для меня, благо деньги на выкуп имеются. Даже с избытком. Нам надо поговорить и определиться, а кабак не лучшее место для этого.

Выйдя на улицу, я, не глядя на Лору, спокойно спросил:

— Куда идти?

— Прямо, потом налево до синих ворот, — льдинки прямо ощутимо звенели в голосе девушки.

Ведьма шла молча, загадочно улыбаясь, будто проговаривала про себя рецепт Бабы-яги по запеканию добрых молодцов в печи и прикидывала все ли специи в достаточном количестве имеются в наличии, на месте ли лопата, с помощью которой положено загружать в духовку означенного молодца и достаточно ли он «добрый» (раздобревший?) для этого.

— Марина уже больше месяца ходит сама не своя, — злым шепотом на ходу высказывала свое возмущение Лора. — Глаза выплакала, убиваясь по этому… этому… придурку. А он, смотрите на него, в нашем же кабаке нагло сидит, сладенький коктейльчик попивает, да малолеток охмуряет?! А мы-то с Дездемоной думаем, что же это за гениальный механик Джереми, так похожий на нашего раба Мартина, который, судя по тестам Ромашки, кроме как трахать баб ни на что более не годен? Ничего-о-о-о! Сейчас все расскажешь… пока мы тебе всю рожу бесстыжую не разбили!

До указанной цели мы не дошли. Только успели повернуть за угол, как на меня с разбегу налетела девичья фигурка. Ойкнула, на миг отпрянула и застыла. Я равнодушно глянул на неожиданное препятствие и… тоже впал в столбняк. На меня смотрели огромные, постепенно заполняющиеся слезами глаза Марины. Глядели, казалось, прямо в душу. В них было все: и любовь, и затаенная нежность, и тоска, и надежда, и неимоверное облегчение. Будто когти, медленно и больно разрывавшие девичье сердечко, вдруг разом исчезли, а вместо них теплым потоком пролился на раны исцеляющий бальзам.

Я смотрел в глаза Марины и не мог оторваться. В душе просыпалось какое-то странное чувство. Что-то неуловимо теплое и радостное. Хотелось обнять хрупкие девичьи плечи, прижать к себе и никогда больше не отпускать, оградить от всех бед, баловать и баюкать. И смотреть, смотреть, смотреть в эти удивительные глаза.

Когда девушка смотрит на тебя так, как Марина, ничто другое уже не имеет никакого значения. Ни рост, ни стройность фигуры, ни размер груди, ни длина ног, ни обхват талии. Ни-че-го! Только теплый и нежный взгляд. И как же не хочется, до боли, до звериной тоски и вселенской печали, чтобы ласковое тепло взгляда… м-м-м… неравнодушной женщины сменился вдруг холодом равнодушия.

Удивительно. Я знал Марину всего ничего. Даже не целую ночь. Всего лишь промелькнула одна из — уж и не упомню точного количества — девушек, с которыми довелось иметь близкие отношения, а чувство такое, будто знал ее всю жизнь. И искал всю жизнь. Теперь я со всей ясностью понял, что нечто подобное испытываю и к Линде и к Сабрине… Я неправильный мужчина? Я должен быть однолюбом? А если не получается? Хотя… вдруг это всего лишь жадность подростка — все девушки в пределах видимости должны быть моими? Не знаю. Не хочу философствовать на эту тему. В старости, если доживу, могу порассуждать за вечерней порцией кефира, а сейчас… Сейчас надо любить, пока любится, жить, пока живется, и дарить себя, пока есть чего.

Тем не менее, все же любопытно. Многие девушки объективно, и красивее, и стройнее, и эффектнее моих(!?) девушек. Но так и остались в лучшем случае добрыми подругами. Некоторые из них, выходя замуж, до самого последнего момента смотрели на меня тоскующим взглядом, в котором легко можно было прочитать надежду на чудо. Вдруг, как в любовном романе, я прерву церемонию и предложу невесте оставить жениха и уйти со мной? Но… не мог я им дать самого главного — любви. А ведь именно ее они и ждали от меня. Значит, было бы нечестно и неправильно их обманывать. Рано или поздно ничем хорошим этот сиюминутный коллективный самообман не закончился бы. А так вполне возможно они найдут свое счастье в браке. Забудут обо мне, успокоятся и примут свою судьбу. Я очень хочу надеяться на то, что воистину «браки свершаются на небесах».

Я так думаю. Может быть я не прав, но пока никто не убедил меня в обратном.

Не отпуская из объятий Марину — хотя еще неизвестно кто кого не отпускает — я повернулся к Лоре и предложил:

— Хочешь двести пятьдесят орков компенсации? Нет больше раба, Мартина Сьюарда. Он погиб по пути на базу во время налета на караван черных шакалов. Есть техник Джереми.