Гавряев Витальевич - Просто Иван

- Это не тот ли, которого наш покойный санинструктор Звиад из рва вытащил? - Поинтересовался боец который сидел возле лейтенанта и писал временные списки личного состава: однако строгий взгляд красного командира, заставил его стушеваться и замолчать, уткнувшись взглядом в исписанный лист бумаги.

- Он самый. - Подтвердил старшина. - Его ещё наша Оксана Игоревна выхаживала...

- Что-то он не похож на тяжело контуженного. - Взгляд лейтенанта подобрел, но всё равно остался подозрительно-настороженным.

- Оць я ёго тоже помню. - Заговорил скороговоркой один из бойцов. - Вин как раз стоял с покойным Серафимом Феофановичем, колы подле них бомба грохнула. А опосля боя его наш покойный Звиадушка, из ямы то и вытянул.

- На войне всяко дело бывает. - Снова влез в разговор Дзюба. - Бывает человек не получает ни царапины, а все свидетели считают что он обязательно должен был погибнуть. Тут, может не сколько контузия, сколько шок той памяти лишил. Мы с тёткой Ксаной меж собой его Ванюшкой прозвали, и он согласился откликаться на это имя. А воевал он и в самом деле справно - можно сказать 'Ворошиловский стрелок‟: редкая пуля пущенная им, не находила цель. Я сам всё это видел.

- А как же мне его всё-таки записывать?

- А пиши его красноармейцем Иваном Ивановичем Непомнящим, и всего-то делов...

Глава 4

К рубежу атаки выдвигались скрытно: ползли, замирая когда ввысь взлетала очередная осветительная ракета. В моменты, когда округа освещалась, все красноармейцы замирали, моля бога чтобы вражеский наблюдатель не обратил внимания на то, что в периоды затемнения, некоторые 'трупы‟ умудрялись наглым образом перемещаться: но, или небеса благоволили красноармейцам, или что другое, однако пока что всё было тихо.

Нескончаемо тянулось ожидание: признаться, наш Лёшка-Иван, ловил себя на мысли что несмотря на томительную неизвестность ожидания, ему всё равно хочется что бы ночная тишина не оканчивалась как можно дольше. И в эти моменты он мысленно ругал себя самыми 'последними‟ словами. И дабы скоротать время он медленно - очень медленно извлёк из кармана 'лимонку‟ и осторожно отогнул предохранительные усики чеки.

Как говорили древние мудрецы, всё в этом мире имеет своё начало и окончание: вот и истекло время затаённого лежания перед вражескими позициями. Тягостное ожидание закончилось когда в небо устремилась красная ракета и поднявшиеся во весь рост бойцы, стали в относительной тишине преодолевать первые метры отделяющие их от окопавшихся немцев. И только когда застрекотала пара пулемётов установленных фашистами на своих флангах, над полем боя зазвучал кличь: -' Ура! -Ур-р-ра - Ур- р-ра-а-а‟! Может быть кто-то кричал и другие слова: выдавая залихватские коленца про Гитлеровскую матушку и всех её родственников, немецких святых - помимо своей воли ставших распутными извращенцами, однако они заглушались дружным многоголосьем основной массы людей идущих в атаку. Всему этому вторил 'Максим‟, чей расчёт сняв защитный щиток выкатил свой пулемёт на рубеж атаки.

Мимо Ивана посвистывая пролетали пули, а он, петляя как заяц, мчался к немецкой пулемётной точке. В правой руке он сжимал приготовленную к броску гранату - её кольцо он вырвал за мгновенье до того как поднялся в эту атаку. И как не странно, но в этот момент страха не было, он улетучился как туман после сильного ветра: осталась только цель: которую надо было достичь и всё. Поначалу Ваня хотел бросить лимонку в немецкую траншею - там, где увидит наибольшее скопление ганцев: а сейчас, основной целью стал строчащий пулемёт с его расчётом. Благо расстояние до адской машины извергающей из своего ствола смертельный град пуль, было не таким уж и значительным: за что отдельное спасибо тактической наглости лейтенанта Щеглова, который приказал своим бойцам подползти к противнику как можно ближе - конечно в разумных пределах. И тому, что благодаря волевому решению старшины, он наступал с левого фланга, а проклятый пулемёт стрелял не сколько в лоб, сколько вёл фланговый обстрел наступающих.

- Всё пора! - Иван толи подумал, толи только хотел это сделать, но его тело отработало всё само: как говорится на автомате.

Бросок. На общем фоне боя невозможно было расслышать звона отлетающего рычага, хлопка капсюля воспламенителя: но во время полёта гранаты, за ней прочертился след оставляемый сгорающим составом замедлителя и эта еле заметная трасса пришла чётко в пулемётную ячейку. Хлопок, и MG замолчал. Для верности, Иван подбежал к брустверу и произвёл по контрольному выстрелу в сереющие пятна тел пулемётного расчёта - не дело, если они оглушены и, придя в себя снова 'вольются‟ в бой.