Максим Бондарчук - Легендарный

– Да, друг, все именно так. Прямо как мешок с песком, проволокла весь путь, пока мы не наткнулись на вас во время дежурства. Признаться честно, – казарму слегка встряхнуло. Ураган продолжал бушевать за стенами помещения и время от времени ударял по хрупкой конструкции, заставляя ее сотрясаться и сыпать пыль на голову спящим. – Я думал вам обоим каюк.

Несколько человек из глубины казармы в один голос подтвердили это.

– Что будем делать?

– Спать, – ответил Антон, после чего посмотрел на Никитина. – Леха, возьми его вещи.

Он передал мою куртку, встряхнул ее еще раз, но посильнее, вытряхнув остатки песка на пол, после чего швырнул ее на старый табурет, казавшийся настоящим артефактом в мире, где давно ничем подобным не пользовались.

Вскоре проснулся и Виктор. Парень всегда вел себя странно. Не любил большинство сибов из группы и всегда старался держаться особняком, выделяясь на фоне остальных поистине исполинским ростом и силой.

Он встал со своей кровати, прошел через темный ряд кроватей и уже приблизившись ко мне, встал между койкой и Светой, боязливо отодвинувшейся от него поближе к холодной стене.

Виктор был смугл, как и все парни в нашей сиб-группе, даже чуть темнее, но не сильно, чтобы можно было сказать о нем как о мавре. С короткой стрижкой и прямым, как выстрел лучевого оружия, взглядом, на его лице всегда висела гримаса презрения ко всему на что он смотрел.

Усевшись на край кровати и грубо оттолкнув Войтенкова и Никитина, Виктор наклонился ко мне и заговорил очень низким, почти басовитым голосом, что для подростка казалось просто немыслимым.

– Тебе просто повезло, салага. Выставь инструктор меня с тобой в паре, ты бы и минуты не выдержал.

Его агрессия никогда не имела под собой веских причин. По крайней мере мне так казалось. Он был таким всегда, сколько себя помнил и помнили его остальные, злость и ненависть ко всему, что было слабее его и меньше, казалась не имела границ. Всякий раз, на построении или простом показательном выступлении, когда сиб-группа готовилась к отправке на планету-полигон, он не жалел никого, кто встал напротив него, чем собственно и заработал себе дурную славу у всех, в ком текла кровь тех же родителей, что и у него.

На этом разговор и закончился.

Прежде чем вернуться к себе, Виктор бросил презрительный взгляд на последок и уснул, рухнув на кровать, как мешок, после чего молчание наступило и во всей казарме.

Ушел и Антон Войтенков и Леха Никитин, испугавшись грозного соплеменника. Осталась только Света, смотревшая на меня своими прекрасными глазами, которые я едва мог разглядеть в блеклом свете единственной подвесной лампочки у входа.

– Тебе больно? – спросила она.

– Да.– ответил я и хотел было что-то сказать, как стены казармы вновь задрожали. Ураган бушевал совсем рядом. Лампочка резко погасла – свет в казарме исчез окончательно. И в этом страшном дребезжании, когда сила стихии обрушилась на маленькое помещение посреди безжизненной пустыни, девушка вернулась к себе на кровать, закутавшись с головой в старое махровое одеяло.

III

В зале стояла гробовая тишина. Несколько человек, окружив громадный овальный стол, на котором сейчас блестела и искрилась трехмерная карта местности, внимательно изучали сложившуюся ситуацию. Двое сотрудников из числа обслуживающего персонала завершали работы по настройке оборудования и вскоре удалились, предварительно проверив соединения на прочность.

– Все плохо, хан. Настолько, что мне сложно говорить.

Офицер разведки докладывал хану Диккерсу.

– А вы попытайтесь – я выслушаю.

Хан был зол. Хотя на лице его мало что отражалось и эмоции давным-давно оставили этого человека, срывы иногда случались. Они всегда наступали внезапно. Как землетрясение, как идеальный шторм, появление которого ты можешь ждать неделями, а он так и не наступит, а когда ты расслабишься, дашь слабину и раскиснешь – тут же возникал на горизонте.

Именно таким сейчас и предстал перед высшими офицерами хан Диккерс. Отведенная Кланом Волка неделя подходила к концу и ему требовалось знать причины, по которым выдвинутая ставка не сыграла так, как было запланировано.

Офицер сделал глубокий вдох и тем немногим, кто сейчас находился в зале для совещаний, стало понятно в каком напряженном состоянии находился докладчик, чье сердцебиение напоминало стук барабанов перед публичной казнью.

– Я слушаю вас. – тихо произнес хан. – Докладывайте обстановку.