Василий Биратко - Возрождение. Как достать любимую со звезд

– А ты почем знаешь?

– Глайдер имеет круговой обзор, сам видел все на мониторе.

– Тёма, ты такой гадкий и мерзкий тип.

Два дня ушло, чтоб отколоть кусок камня, уменьшив валун на сотую часть. Последующие дни текли без разделения на часы, дни, время исчезло, лишь валун очень медленно уменьшался в размере, словно айсберг в холодных водах, вроде и тает, но все под водой. Вновь в валуне появилась трещина, прочертив линию на полкамня, искушение вставить туда зубило так и подъедало изнутри. А вдруг застрянет и не вытянешь? Отколов пару кусков от него, все же решился загнать клин, десяток ударов – и зубило исчезло в трещине, халява не получилась, пришлось кувалдой дубасить в камень, надеясь раскрошить место, чтоб освободить потерянный инструмент. Из последних сил Архимед опустил снаряд на преграду, сплюнул с досадой и присел наземь. Последний удар создал вибрацию, мелкие камушки из-под шлюзовых дверей освободили ее, и она с шумом хлопнула ставнями, глайдер просел, раскалывая злосчастный валун. Кусок гранита прилег на плечи молотобойца. Тёма еле успел освободившимся гравизахватом подсунуть под него ребром кирку, задержав на секунды падение полуторатонного куска. Архимед успел выкатиться из-под нависшей громады в сторону.

– Сколь там провизии у нас, Тёма? Напомни, – Архимед, словно ничего и не произошло, поднялся на ноги, отрясая пыль.

– В темные времена средневековья каторжники ложками процарапывали каменные стены, – решил немного подбодрить друга и не удержался от подколки, – правда, это длилось годами, но у тебя кирка и зубило вместо ложки, думаю, быстрее управишься.

– Пошел ты.

– У тебя что, программа зависла, другие слова растерял, когда ноздрей управлял глайдером? – Тёмыч пришел в негодование. – Я тебе жизнь спас, а ты.

– Надоело все, почему я не разбился, – Архи взглянул в проем пещеры на ласковое солнышко, – бог ты мой бог, почему я маленький не сдох.

– Зачем так мрачно? – умерив пыл, спросил Тёма.

– Тебе легко рассуждать, ты здесь кусочком, на базе и не заметишь своей потери части тела, хотя даже боли не почувствуешь, а я своим безрассудством лишил будущего горстку выживших людей, оно надо было мне, этот экстрим.

– Да ты, когда в азарте, становишься безбашенным. Не волнуйся, нас здесь не оставят.

– Это как? Глайдеры на базе требуют энергии, ты же последнюю мне отдал, и кто будет ими управлять? – Софья, а вот с энергией не подумал. Ну ты не отчаивайся, если тебя это успокоит, знай, будущее продлится и труды Архимеда не пропадут даром, монахи сядут на драконов и, если не получится перемахнуть через горы прямо на север, вдоль Брахмапутры выйдут в Индию, и далее можно любым маршрутом, обогнув Гималаи и Кавказ, прилететь в Полоцк. В Киеве найдут пару батарей, конечно, это будет очень долго, возможно, годы, ну ты не расстраивайся, Старомир давно просил передышки, а твои останки найдут по маяку глайдера с орбиты. Одно прискорбно для тебя – это мое возвращение.

– ГИПС! – воскликнул Архимед. – Они не оставят меня здесь, вы с Софией полезете в сеть. Это надо остановить.

– Вместе мы выберемся из этой дыры, я их предупрежу

немного погодя, только разберусь с унитазом.

– Что ты можешь? Здесь руки надо, а не мозг.

– Например, для начала я успел перехватить булыгу, удалил автопилот, теперь пытаюсь удалить программу унитаза и много разной мелочи, чтоб разместить новые. Затем придумаю программу для связи через зеркало спутника и дам о себе знать на «Агат». Там уже Артемий-первый лучше сообразит, главное – узнают, что мы живы и где затерялись.

– У тебя она была, поищи в памяти.

– Чтоб найти в памяти, надо иметь память, поэтому ты махай кувалдой, не расслабляйся, а я удалю в себе лингвистику, кучу словарного запаса, литературных оборотов и остальной ненужной человеческой чепухи, займусь рутиной программирования, это тебе не простые действия – поднял железку и бросил куда глаза глядят.

Последние его фразы строились кратко и отрывисто.

Архимед с новой силой приступил молотить в отколовшийся осколок. Затем вяло опустил руки, роняя кувалду, просунулся меж глайдером и скалой вперед и с причитанием на устах исчез в темноте пещеры. Тёма включил под днищем фонари, высветив туннель с гладкими оплавленными стенами.

– Спасибо за поддержку, я просто прогуляюсь, соберу мысли в треснутый черепок, – буркнул каторжник.

Через пять минут он вылетел, как пробка из бутылки, осыпая себя лестными словами. Ни слова не ответив на вопросы виртуала, принялся руками разгребать гальку под носовой частью глайдера, раздирая руки в кровь. Он, как лиса копает ход под забор в курятник, выгребал песок из норы, отползал назад и образованную горку растаскивал по сторонам, пока нос глайдера не качнулся вниз. Обессиленный, вернулся в кабину, еле державшись за подлокотник, подтянуться не было сил, зубами подергал штурвал. Глайдер дрогнул и продвинулся вперед, ложась на днище, оставив угол в шестьдесят градусов. Архимед, немного отдышавшись, занял место штурмана, осторожно боясь застрять накрененным корпусом, двинулся в путь по пещере, через сто метров открылась шарообразная полость, образованная взрывами плазмы, в которой глайдер легко развернулся и направился носом к выходу. Пальнув слабым разрядом, разнес злосчастный валун и вылетел на свободу. Подскочил на десять километров выше, высмотрел тучу почернее и спикировал в нее, пополняя запас батареи.