Дмитрий Старицкий - Гром победы

— Тогда по закону военного времени, — резанул я ребром ладони по горлу.

— А тайные общества публично признать работающими на врага и запретить их деятельность на территории империи. Объявить вне закона.

— Что ж под этим соусом можно будет провести самое сложное — чистку придворного штата, — задумался генерал, выпуская клубы ароматного дыма из трубки.

— Я поговорю с Бисером. Заодно эту опереточную имперскую контрразведку как ты говоришь пора «унасекомить». Только вот беда, людей верных и проверенных у меня на все направления не хватает.

— Я занят авиацией, — торопливо заметил я, а то, чем черт не шутит, кинут меня этой имперской контрразведкой руководить. Оно мне надо? — Кинь туда своих шпионов — школяров.

— Каких школяров? — Да тех, к примеру, что на станции телефонной сидели и жаловались, что их морды засвечены и для закордонной нелегальной работы они уже не годятся.

— Агентурная разведка силами нелегалов и работа контрразведчика это разные вещи, Савва.

— Ой, Саем, я тебя умоляю. Одна и та же поросль кустов по разные стороны железнодорожного полотна. Думаю, что твои «птенчики» будут намного эффективнее случайных аристократов.

— Я подумаю. А пока собирай всех своих головорезов, поедем твою милую выручать. Чую там без силовой операции не обойдется. Аэросани остановились. Я оторвался от внутреннего анализа нашего разговора в контрразведке и вышел на свежий воздух вслед за Моласом, который вынимал из кармана кисет. Все же в салоне сильно пованивало нефтепродуктами. Хреновая изоляция моторного отделения… — Саем? — позвал я глядя, как головная машина колонны приближается к нам по дороге.

— Что тебе? — переспросил генерал, прикуривая уже от третьей спички, ветер порывистый все их гасил.

— Я никак не могу вспомнить, где я слышал про этот замок… Роен? — Ройн, — поправил меня генерал.

— А если голову включить? Наконец-то ему удалось раскочегарить свой курительный прибор. Молас выпустил три затяжки в морозный воздух, убедился, что табак в трубке равномерно тлеет и задал очередную загадку.

— Кто у нас барон Ройнверт? — Не помню.

— Он еще откликается на фамилию Гоч — дал генерал подсказку.

— Не верю, — вырвалось у меня непроизвольно. Этому рыку позавидовал бы сам купец Алексеев, больше известный как Станиславский.

— Верить или не верить, Савва, это из области мистики, — лицо генерала окуталось дымом как пушечная батарея после залпа.

— Я всегда оперирую только фактами и версиями. Я вот в ушедших и пришедших богов не верю. Это все равно, что считать себя самого полубогом. Пока на руках мы имеем только тот факт, что инсургенты используют замок Гоча в своих целях. Это факт. Один факт. А одного факта всегда мало, чтобы выстроить рабочую версию. На месте разберемся, — Молас стал вытряхивать свою трубку, стуча ей об каблук.

— Может совсем и не при делах тут наш компаньон. Он же из Будвица не вызалает и ничем кроме своих железок не интересуется. Войсковая колонна уже пролязгала мимо нас и мы снова залезли в аэросани ее догонять.

Унтер-офицер штурмовиков вошел в кабинет, аккуратно закрыв за собой резную дверь, снял пояс с кинжалом и повесил себе его на шею. Встал на одно колено и, склонив голову, повинным голосом сказал.

— Нет мне прощения, вождь. Я случайно убил твою женщину. Вручаю свою жизнь в твои руки. Я отвлекся от бумаг, поднял на него глаза.

— Веди меня к ней. Илгэ лежала на большом обеденном столе вся перебинтованная поверх платья. Она была еще в сознании и стонала от боли. Фельдшер отошел к окну, пропуская меня к ней. Я обошел так и не убранный труп гвардейского кирасира в луже крови и схватил руку женщины в свою ладонь. Красивое ее лицо исказила гримаса, и она сказала деревянным голосом.

— Я знала… Я знала что все так кончиться… Но я ни о чем не жалею, мой герой… Ты все же пришел меня спасти, — попробовала она улыбнуться.

— Молчи. Не трать драгоценного времени. В моей комнате на третьем этаже малахитовая шкатулка на комоде… ты теперь опекун моего сына. Вырасти его достойным человеком, не Тортофортом. Но пусть он носит эту фамилию.

— Обещаю, — сказал я.

— Молчи, — приказала баронесса.

— В винном подвале третья от двери слева бочка. Она двойная. В отделении у стены найдешь архив тайного общества, в которое входил мой муж. Ты найдешь, как с пользой употребить эти бумаги… Прощай, мой герой. Я любила тебя… С первого взгляда в санитарном поезде. Женщина закрыла глаза. Вздохнула со стоном. Потом резко распахнула ресницы во всю ширь и сказала с резкой злобой.