– Владик, ты чего, ушел в астрал? – спросила Алена.
– В атсрал он ушел! – радостно поправил подругу толстяк.
– Хм. Пытаюсь вспомнить, сколько раз уже Кузя меня на эту рыбалку звал… Много.
Фомичев отер усы от пены.
– Нисколько. Этот раз первый. Ты чего?
– Чего-чего. Да ничего! На рыбалку так на рыбалку! Эй, народ, я гонорар получил, всем сушей за мой счет!
– Вот это прикол!
После «Ронина» было еще несколько заведений, по мере заседания в которых ряды служителей искусства редели, и до ночи продержались только самые стойкие. Последним откололся Тарас Вырву-Глаз, которому следующим днем надо было на репетицию группы, так что тащить домой пьяного Фомичева пришлось Владимиру и Алене. Наряд косплеерши порядком пообмялся и стал выглядеть жалко, но своего возлюбленного тяжеловеса она толкала вверх по лестнице с упорством, достойным восхищения. С другой стороны бубнившего матерные частушки блогера тянул друг детства.
– Слушай, Лен, я, конечно, все понимаю, но жэковцы совсем совесть потеряли. Третий год этот проклятый лифт никак не может, ы-эх, воскреснуть из мертвых.
– Нельзя потерять то, чего никогда не было, – натужно выдохнула та, делая новый шаг. – Крепись, солдат, мы почти добрались…
– Опа… опа… зеле-о-о-о-о-ная ограда! Девки…
Затащенный в родную двушку Фомичев был аккуратно сброшен на кровать, где благополучно захрапел. Владимир отказался от предложенного чая и оставил такую же измотанную, как и он сам, Алену, пожелав ей спокойной ночи.
– Завтра специально сниму, как он будет просыпаться с похмелья, чтобы выехать на рыбалку в пять утра, – устало улыбнулась косплеерша. – Спокойной, Владик.
Медленно спускаясь по лестнице, художник искал в карманах пачку «Донского», когда поднимавшийся навстречу человек сильно толкнул его плечом.
– Смотри куда прешь, пе́туч! – рыкнул этот короткостриженый тип, выдыхая облако перегара. – Не у себя дома!
– Прошу прощения, – ответил Владимир спокойно.
Сверкнув на прощанье злобным взглядом, Максим Камнев продолжил подъем на свой этаж. Шестой, как и у Кузьмы. Сегодня он еще немало выпьет.
Владимир спустился во двор девятиэтажки и, потоптавшись недолго, отбыл на луну.
Скорость его полета подразумевала воспламенение плоти от трения о воздух, но Владимир обычно игнорировал некоторые нюансы законов физики, когда выходил на низкую орбиту. Полет до луны протекал несколько минут. В принципе, можно было переместиться мгновенно, однако он предпочитал «медленный» способ.
Когда его ботинки коснулись лунного грунта, вокруг них плавно поднялись облачка пыли. Определив нужное направление, художник долгими грациозными прыжками двинулся к центру кратера Аль-Баттани С, где находилось место отдыха.
Раскладной деревянный стол для пикников и раскладная табуретка внутри незримого купола, с земным составом воздуха и земным же уровнем гравитации. На столешнице – пепельница. Переполненная. Поморщившись, Владимир отправил пепел и окурки в центр солнца.
Опустившись на табуретку, Владимир закурил и обратил взгляд к Земле. Вид этого голубого шара, наполовину светлого, наполовину темного, успокаивал и вселял надежду. С такой перспективы не были видны все проблемы, терзавшие мир и его население. Идеалистическая картина.
Художник задремал с тлеющей сигаретой в руке.
«Боже, царя храни! Сильный, державный…» – надрывался мобильник, нисколько не смущенный нахождением уж совсем вне зоны действия сети.
Владимир слышал, но не открывал глаз и не шевелился. Сигарета уже давно прогорела до пальцев, ибо прошло несколько часов. Маленький голубой шарик провернулся, и вскоре дома должно было наступить утро. Совсем скоро. Это утро. Опять.
– Алло?
– Владик…
Слова, пропитанные слезами. Опять.
– Алена?
– Кузю убили… Кузю…
– Крепись, скоро буду.
Он вздохнул, оставил окурок в пепельнице и вышел в вакуум.
Вскоре Владимир уже был у себя в квартире, копался в стенном шкафу справа от входной двери. Нужное нашлось в старой сумке от ноутбука – графический планшет фирмы «Genius», модель EasyPen M610, простенькая, дешевенькая, не самая удачная, но вполне подходящая для начинающего художника, не уверенного в призвании.
Собственно, сам планшет нужен не был. Владимир сунул себе в нагрудный карман стилус, похожий на толстую серую ручку, и вышел из дома.
Возле подъезда Кузькиной девятиэтажки стояли три полицейские машины: «уазик» и два «форда»; одна «скорая» и несколько гражданских. Поодаль собралась толпа зевак из этого и соседних дворов, бурно обсуждавшая происшествие, несмотря на такой ранний час.
Читать дальше