Анна Калинкина - Метро 2033. Сетунь

Михаил вздохнул. Он вспомнил, как разгорелись глаза Максима и Ирки, когда они слушали дядю Петю. Старшие-то в метро не хотят. А вот дети…

– Но если вдруг припрет и сам придешь, то спроси Дрозда – меня там всякий знает, я один из первых сталкеров. – В голосе гостя зазвучало самодовольство. – Отплачу за гостеприимство, помогу, чем могу.

– Это так теперь добытчики называются? – усмехнулся Михаил. – А ведь мы, по сути, мародеры. С каких пор мародерство стало почтенной профессией?

Он тут же испугался, что гость обидится. Но тот лишь глянул снисходительно:

– С тех самых пор, брат, как походы наверх стали смертельно опасными. Как тут у вас, неужели твари не донимают? Да и радиацию никто не отменял.

– И то верно. Ладно, друг, спасибо за приглашение, но нам и тут хорошо, – устало сказал Михаил.

– Это вам пока хорошо – до поры до времени, – заметил сталкер. – Пока генератор не сломался, пока не набрели на вас какие-нибудь выродки числом поболе. Неужели со всеми проблемами сами справляетесь? На все руки мастера?

– Я – врач, – ответил глава бункера. – Ну и в технике кое-что понимаю.

– Неужели удается всех лечить?

– А разве в метро не умирают от болезней? – вопросом на вопрос ответил Михаил.

– Так-то оно так. И от болезней, и от мутантов. Да и от голода. И нищих там полно, и даже ходят слухи, что на отдаленных станциях лучше не появляться одному – а то пропадешь и концов не найдут. По слухам, там не брезгуют и человечиной. Да только все равно не годится людям жить обособленно. Не хочу тебя пугать, но я тоже кое-что повидал. У тех, кто людей сторонится, начинают потом происходить нехорошие всякие вещи. Скажу напрямик – от людей чаще сектанты всякие скрываются.

– Мы – не сектанты, – сухо ответил врач. Про себя же подумал, что гость ткнул как раз в больное место. Скоро начнутся проблемы с топливом для генератора, да и сам генератор сколько раз уже ломался, и восстанавливать его удавалось буквально каким-то чудом. И все же то, что сталкер рассказывал о жизни в метро, его не радовало.

Михаил снова вздохнул. Значит, в метро по-прежнему грызутся. Он так и думал – там, где собирается много народу, ничего хорошего не жди. Вот здесь у них – другое дело. С тех пор как не стало дяди Гены, в котором, несмотря на добрую улыбку, чувствовалось все же что-то акулье, в бункере, по мнению Михаила, жила словно бы одна большая и дружная, трудолюбивая семья, состоящая из нескольких взрослых и детей – те даже называли всех женщин мамами. Вот только Тина… Тина портит картину, подумал он. Надо же, в рифму получилось. Но в сущности и Тина не такая уж большая проблема, зато какие у них выросли дети! Конечно, бледные, тощие, но на удивление здоровые и сообразительные – кроме, разумеется, Сакины. Но она – такая милая девочка, что невольно забываешь о ее ущербности. Взрослые постарались привить детям понятия о добре и зле и, кажется, это им удалось. А что те дерутся иногда – ну как без этого? Они с Ланкой в детстве тоже нередко дрались, это проходит со временем. Зато здесь, вдали от суеты и соблазнов, неизменно сопутствующих большому скоплению народа, видя перед собой только положительные примеры родителей, молодежь вырастет их достойной сменой. И возможно, сумеет положить начало новому сообществу, основанному на справедливых принципах. Когда-нибудь радиационный фон снизится и они смогут выйти на поверхность и будут бережно относиться к тому, что им достанется. По правде говоря, им чуть ли не все придется начинать с нуля. Зато экология будет не в пример лучше – теперь, когда все производство встало и некому больше засорять окрестности, и даже вода в Сетуни из бурой вновь стала прозрачной.

И глядя сейчас на пришедшего в себя неизвестного, глава бункера уже прикидывал, что надо по возможности меньше подпускать к нему детей.

– Не волнуйся. Здесь тебе плохого не сделают, – мягко сказал он. – Мы тебя нашли раненого.

– Это лемуры, – пробормотал тот. – Они сначала ласковые такие… а потом как прыгнут.

Михаил поморщился.

– Как тебя зовут?

Тот нахмурился, словно не мог вспомнить.

– Стас, – нехотя проговорил он, когда Михаил уже думал, что не дождется ответа. – Станислав Барханов.

– Ты из метро? – спросил врач. В душе он все-таки надеялся на положительный ответ – это было бы меньшим злом.

– Нет, бери выше, – слабым голосом проговорил тот. И в ответ на недоуменный взгляд Михаила пояснил:

– Я с Рублевки.

У Михаила отвисла челюсть. Только этого еще не хватало.