Энн Леки - Слуги правосудия

— Нет, — ответила верховная жрица. Ее лицо исказилось, она посмотрела на лейтенанта Оун. — Я знаю вас. Я знаю Один Эск. Кого бы они мне ни прислали — их я знать не буду. И мои прихожане — тоже.

— Аннексии — дело грязное, — сказала лейтенант Оун. Верховная жрица слегка поморщилась при слове аннексия, и мне показалось, что лейтенант Оун это заметила, но она продолжала: — Семь Исса здесь не было. Батальоны Исса «Справедливости Энте» делали тогда то же самое, что и Один Эск.

— Нет, лейтенант. — Жрица поставила свою чашку. Казалось, она взволнована, но я не располагала доступом ни к каким ее внутренним данным и поэтому не была уверена. — Подразделения Исса «Справедливости Энте» делали многое такое, чего не делал Один Эск. Да, Один Эск убили столько же людей, сколько солдаты Исса «Справедливости Энте». Возможно, больше. — Она бросила взгляд на меня — я по-прежнему стояла молча у входа в выгороженное пространство. — Без обид, но я думаю, больше.

— Я не обижаюсь, Божественная, — ответила я. Верховная жрица часто говорила со мной так, словно я личность. — И вы правы.

— Божественная, — сказала лейтенант Оун, в ее голосе явно слышалась тревога, — если солдаты Семь Исса «Справедливости Энте» — или кто-нибудь еще — жестоко обращались с гражданами…

— Конечно нет! — возразила верховная жрица с горечью в голосе. — С гражданами радчааи обращаются безупречно!

Лицо лейтенанта Оун вспыхнуло, ее душевное страдание и гнев были для меня очевидны. Я не могла читать мысли лейтенанта, но воспринимала конвульсивные подергивания каждой мышцы, поэтому ее чувства были для меня совершенно ясны.

— Простите меня, — сказала верховная жрица, хотя выражение лица лейтенанта Оун не изменилось, а ее кожа была слишком смугла, чтобы на ней проявилась краска гнева. — С тех пор как радчааи пожаловали нам гражданство… — Она остановилась, подбирая слова. — Со времени своего прибытия Семь Исса не давали мне никакого повода для жалоб. Но я видела, что делали ваши солдаты-люди во время того, что вы именуете аннексией. Гражданство, которое вы нам предоставили, можно столь же легко отнять и…

— Мы не стали бы… — попыталась возразить лейтенант Оун.

Верховная жрица прервала ее, подняв руку.

— Я знаю, что Семь Исса или, по крайней мере, такие, как они, делают с людьми, которые находятся не на той стороне. Пять лет назад это были неграждане. А в будущем — кто знает? Возможно, граждане-в-недостаточной-степени? — Она показала движением руки, что уступает. — Это не будет иметь значения. Такие границы слишком легко передвинуть.

— Не могу винить вас за такие мысли, — сказала лейтенант Оун. — Это было трудное время.

— А я не могу удержаться от мысли о том, насколько вы необъяснимо, неожиданно наивны, — заявила верховная жрица. — Один Эск застрелят меня на месте, если вы прикажете. Без колебаний. Но Один Эск никогда не станут ни бить, ни унижать, ни насиловать меня с единственной целью продемонстрировать власть надо мной или удовлетворить нездоровое желание. — Она взглянула на меня. — Вы будете?

— Нет, Божественная, — сказала я.

— Солдаты Исса «Справедливости Энте» все это делали. Не со мной, правда, и не со многими в самом Орсе. Но они тем не менее это делали. Вели бы себя солдаты Семь Исса по-другому, если бы тогда они были здесь?

Лейтенант Оун сидела глубоко расстроенная, опустив взгляд на свой невкусный чай и не находя слов для ответа.

— Странно это. Слышишь истории про вспомогательные компоненты, и это кажется самым ужасным, самым отталкивающим из всего, что сотворили радчааи. Гарседд — ну да, Гарседд, но то было тысячу лет назад. А это — вторгнуться и забрать — сколько, половину взрослого населения? И превратить их в ходячие трупы, порабощенные искусственными интеллектами ваших кораблей. Обращенные против своего народа. Если бы вы спросили меня до того, как вы… аннексировали нас, я бы сказала, что такая судьба хуже смерти. — Она повернулась ко мне. — Так ведь?

— Ни одно из моих тел не мертво, Божественная, — ответила я. — И ваша оценка доли аннексированного населения, которую обычно обращают во вспомогательные компоненты, чрезмерна.

— Вы всегда приводили меня в ужас, — сказала мне верховная жрица. — Сама мысль о том, что вы рядом, устрашала, ваши мертвые лица, невыразительные голоса. Но сегодня меня гораздо больше пугает мысль о подразделении живых людей, которые служат по своему желанию. Потому что я не думаю, что могла бы им доверять.