Татьяна Лобанова - Краткий курс теории смерти

Наконец затрещал двигатель. Огорчённый пенсионер хотел домой, но деньги пересилили. Запорожец помчал Глеба в противоположную от города сторону. Потянуло в сон, и глаза закрылись. А когда открылись, увидели пятиэтажки. Глеб высадился в городке, где останавливается томский поезд.

На телефонном узле он заказал Украину, там кончался обед, от трубки пахло борщом. Бухгалтерша привычно обругала и пригрозила милицией. Доброжелательные слова Глеба остановили женщину. И она совсем замолкла.

– Деньги отправлены, теперь смысла вас убивать нет.

Бандиты напрасно разглядывали авиапассажиров на Москву и Петербург. Полупустой плацкартный вагон увозил Глеба в Томск. Студентов и цыганку он не боялся.

Чересчур прямолинеен Чуприн: деньги не отдать, бухгалтершу убить, опасного человека уничтожить независимо от нового опыта. Но и Глеб любит простые решения, например, печать подделать. В студенческом общежитии режут по оттиску быстро и дорого.

А бухгалтерша не так проста, раз убереглась от страшной угрозы. Допустим, она консервативна, делает одно и то же. Значит, есть другой потенциал спасения. Узнать бы, в чём он?

Ночью Глеб вылетел из Томска в Москву. Темнота осталась внизу, а на десяти тысячах метров проглянуло солнце.

В кафе на Ленинградском вокзале свободно. Один столик заставлен пивными кружками, там украинские строители раздирают сушёную рыбу. На последние деньги Глеб берёт пива, но хищная пена отъедает половину.

А за стеклом двое в импортных плащах ведут третьего. Будто друзья сажают выпившего на поезд, но настырная уверенность выдаёт конвоиров. Для милиционеров чересчур респектабельны, но и не бандиты. Третий – джентльмен в английском пальто и кожаной шляпе – прижимает тёмный портфель, светясь благородным недоумением и непричастностью к происходящему. Может, его на перроне столкнут под поезд?

«Необычно, Москва!» – Глотнул пива Глеб.

Без денег особенно легко, когда имущество умещает потёртый чемоданчик. Пятнадцать лет назад с ним, новым и красивым, Глеб улетал в Сибирь. Родители подарили, переживали страшно. И вот, с ним же, – в Европу.

– Внимание!.. Москва – Санкт-Петербург… двадцать минут.

Недавно появились платные туалеты, но народ поверил, пошёл. Из мужской половины выскочил пассажир, обтирая руку бумагой. Округлил глаза на круглые вокзальные часы и побежал к удаляющемуся в туманной дымке составу, навстречу унизительной безвыходности, тяжелой злости на самого себя.

Глеб заливал внутрь пиво и не торопился. Добраться до вагона хватит минуты. Суметь бы добыть чтиво… Словно услышав Глеба, бог помог. Встревожились строители – надо бы отлить – и вывалились из кафе. Глеб воровато оглянулся на чужой столик, там под остатками воблы томилась газета. Вытянул, встряхнул и с чемоданчиком – на перрон, к вечному запаху железной дороги и одинаковым вагонам.

Задумчивая хозяйка тамбура, привалившись к стенке, изучает зелёную купюру. Служебное тело не противится, чтобы Глеб миновал его.

– Опаздывают и бегут, – бурчит проводница, покосившись на билет.

Пушкин назвал природу равнодушной, а проводница, как и кабан, неотъемлемая часть русского ландшафта.

В купе сидела неопределённая женщина в бесформенной хламиде дорожного назначения. Нет декольте или кружевного бюстгальтера под просвечивающей блузкой. Не видно нежной шеи, плавно переходящей в грудь четвёртого размера. Бёдра не обтянуты короткой юбкой. Одинокая жизнь сформировала в Глебе тактильный голод. Мгновенно разочарованный, он отвернулся и забросил чемодан.

Вошёл другой мужчина, тот самый, из вокзальных конвоиров, и плюхнул кожаную дорожную сумку. В двери упёрся человек при шляпе и портфеле. Сзади его толкала проводница.

– Не было СВ, только купе, – процедил пёс конвойный.

Снаружи в окно заглядывал второй. Приплюснутое к стеклу лицо было строго. Человек в шляпе недоумённо огляделся.

– Может, позволите переодеться? Чтобы соответствовать этому, – он покрутил рукой.

– Одну минуту, – конвоир достал красное удостоверение. – Граждане пассажиры, сообщите место работы!

Тон был служебный, властный.

– Сибгидро.

– Три тысячи километров? Неплохо обставились. Только вместо Сибгидро теперь Диснейленд.

Взгляд конвоира ловит реакцию Глебовых зрачков.

– Да, – усмехнулся Глеб. – А я работаю Микки Маусом.

– Ладно, вы? – палец ткнул женщину.

– Можно вежливей? Фирма «Лечебные чаи и травы».