Вад Капустин - Встретимся на Альгамбре

Несмотря на невольную неприязнь к девушке, Алексей был с ней согласен в одном. Надо верить, что все будет хорошо. И он должен сделать все возможное для возвращения капитана Громова. Но все равно он не собирался никому спускать "странных альтаирцев" и "бесчувственных гермафродитов", каковы бы ни были его собственные счеты с чужаками.

Собственное несчастье сделало Одинцова на редкость терпимым. Да и раньше внешность и раса никогда не определяли его симпатий и антипатий — к тем же альтаирцам.

А ведь первое столкновение представителей двух цивилизаций едва не привело к трагедии. Не по злому умыслу землян, а по досадному и до сих пор не исчерпанному недоразумению. И именно из-за знаменитой альтаирской чувствительности.

Теперь — вторая попытка. Впрочем, нет, третья. Вторым контактом землян с альтаирцами как раз и считалось у инопланетян легкомысленное знакомство Лехи Одинцова с беглым гуманитарием в баре на Альгамбре.

Одинцов ощутил странное смятение мыслей и почему-то вновь подумал о Станиславе Громове. Отличный мужик. И дочка симпатичная. Леха бросил еще один взгляд на стройную худощавую девочку. Нет, наверное, все-таки девушку, ей должно быть уже лет восемнадцать. Красавица. Ясные серые глаза смотрели на него безмятежно.

— "Действительно, классная интуитка. Добро. Отличная пси-техника! — мысленно одобрил Алексей. — Обработала за несколько минут. Еще полчасика и предложу жениться".

Девушка покраснела. Еще и телепатка. Вот только не знает, что космонавтов — дальнорейсовиков защищает надежный психоблок, положенный им по технике безопасности — иначе как бы они работали с инопланетянами? А ведь должна бы и знать, капитанская дочка.

— Брось эти фокусы, — тихо сказал Алексей. — Считай, что я согласен. Так и быть, полетите со мной.

— Я вовсе не поэтому. Просто ты мне… — начала было девушка и запнулась, неубедительно изображая смущение. — И мне, правда, почти восемнадцать.

Заломно. Играет с огнем. Но зачем? Только романа с малолеткой ему сейчас и не хватало. С другой стороны, за неимением никакого, почему бы нет?

В московский офис Управления они с Матвеевым отправились вдвоем. От детей, жаждавших немедленно включиться в жизнь экипажа, удалось отделаться с трудом.

Витька особо не настаивал, занятый Врушкой. Птица так и не вернулась к Одинцову, не желая расставаться с маленьким другом, зачарованно слушавшим ее болтовню. Настырную девицу осадил Орлов, заявив, что встреча космонавтам предстоит строго конфиденциальная, а им, Громовым, следует заняться подготовкой к полету.

— А то вдруг предстартовый контроль не пройдете! Давление там повышенное от волнения или что еще! — строго предупредил он. — И тогда, прощай, Альтаир!

— Ладно, — нехотя уступила Катя. Угроза подействовала.

Матвеев сразу же по прибытии в столицу по-быстрому смылся. Бросил друга, сбежав на шумные московские улицы, воспользовавшись пустой отговоркой. Нужно, мол, сделать кое-какие покупки. Какие еще покупки?

— Колечко хочу купить золотое, — сконфуженно объяснил он. — Ну знаешь, какие девчонкам нравятся.

Капитан равнодушно пожал плечами. Колечко так колечко. Не в том он сейчас был настроении, чтобы разгадывать Сашкины загадки.

В одиннадцатом кабинете Алексея уже ждали. Так сказал капитану приторно любезный охранник. От слов его прямо-таки разило медом. И морда была незнакомая, чересчур приветливая.

Алексей решительно направился в кабинет, где ему предстояло знакомство с хитростями альтаирской дипломатии.

— "Не поддаваться ни на какие уловки, ни на что не соглашаться, ничего не принимать, никого не выдавать", — упрямо твердил себе капитан "Вездесущего" бессмертные рецепты, которые должны были уберечь его от новых ошибок.

Глава альтаирского представительства не слишком походил на его старого приятеля Немо. В отличие от знакомых по телепередачам весельчаков, в облике дипломата не было ничего комического. Инопланетянин казался старым, мудрым и усталым. Отеческий взгляд четырех из семи стебельчатых глаз, направленных прямо на Алексея, располагал к откровенности и доверию. Но Одинцова теперь не так просто было обмануть — он решительно велел собственному сердцу ожесточиться.

— Здравствуй, Алексей Одинцов! — радостно приветствовал землянина пожилой негуманоид, делая попытку приподняться из неудобного кресла.

— Сидите, сидите! — мысль о дискомфорте, испытываемом альтаирцем, доставила капитану истинное удовольствие.